Иная реальность. Часть I - [11]

Генерал-полковник, хоть внутренне и покоробился от такого сравнения, вежливо кивнул:

— Абсолютно верно, мой фюрер. Ибо статичная оборона, опирающаяся лишь на мощь укреплений, никогда не бывает успешна, если не подкреплена маневром резервов.

— Но это значит, что мы, перейдя к стратегической обороне, добровольно отдаем инициативу в руки противника!

— Увы, мой фюрер, пока что ничего другого нам не остается. Армии нужна передышка — последствия потерь, понесенных на востоке, еще не ликвидированы. К тому же, состояние наших военно-морских сил, как уверяет штаб ОКМ, не позволяет нам самим вторгнуться в жизненно-важные для противника районы. Единственная точка, в которой наши войска сейчас находятся в непосредственном соприкосновении с противником, это северный Иран. Но этот регион настолько удален от наших баз снабжения, а ведущие туда коммуникации имеют настолько малую пропускную способность, что развертывание там достаточно мощной группировки не представляется возможным. Действующий там, в настоящий момент XLIX горнострелковый корпус генерала Ланца вполне справляется с задачей защиты дальних подступов к Баку. Решительное же наступление из Азербайджана в район Персидского залива представляется в данный момент трудноосуществимым, в первую очередь по соображениям снабжения.

— Редер! А вы что молчите?

— Увы, мой фюрер, но флот действительно не в состоянии обеспечить переброску в Африку и последующее снабжение крупного армейского контингента. К тому же, данный морской театр по договоренности является зоной ответственности французского и итальянского флотов.

— Герман?

Однако на этот раз даже верный Геринг предпочел не выбиваться из общего строя, переглянувшись с Ешоннеком — начальником штаба ОКЛ, он довольно вяло произнес:

— Люфтваффе готово организовать бомбардировку североафриканских портов с итальянских авиабаз, а также выделить истребители для прикрытия конвоев и зенитные орудия для организации ПВО портов наших союзников. Но парашютные части сейчас находятся в стадии переформирования и не готовы к масштабным операциям. Можно организовать воздушный мост между Сицилией и Тунисом, но поскольку большинство транспортных самолетов сейчас задействовано на перебазировании авиачастей с востока…

Гитлер недовольно сжал губы — все как сговорились! Вмешиваться в африканские дела не хочет никто. НИКТО! Такого на его памяти еще не было…

Что ж, быть по сему. В конце концов, это ведь не немецкая земля. Пока не немецкая.

* * *

Гейдрих небрежно швырнул фуражку на стол и вальяжно развалился в кресле — в конце долгого дня можно и расслабиться. И подумать.

То, что Гитлер согласился не лезть в Африку, было неожиданно. Мягко говоря. Особенно учитывая крайне болезненное отношения фюрера к любым оставлениям территории, а также весьма настойчивые просьбы о помощи, исходящие от Муссолини и Пэтена… Можно было бы смело назвать это чудом, если бы не одно но. И Гейдрих даже догадывался какое.

Доклад группенфюрера Каммлера о ходе работ и перспективах применения нового оружия произвел на Гитлера просто неизгладимое впечатление. Так что догадаться об истинной причине такой благоразумной уступчивости фюрера нетрудно — он просто считает это вынужденное отступление из Африки временным. Незначительный эпизод великой войны, не более того. Что ж, где-то он и прав, хотя за просто так отдавать англосаксам целый континент конечно обидно. Флот уже сейчас скрежещет зубами по потерянным базам во французской Африке, Люфтваффе весьма недовольно необходимостью укреплять ПВО с южного направления, ну а армия… С армией и так всё понятно — с разгромом последних достойных упоминания войск Франции и Италии в Тунисе, обязанность защиты южных рубежей Европы ляжет именно на нее. Но ничего не поделаешь — в этот раз Союзники сумели обыграть «Ось» вчистую. А до последнего цепляться за проигранную партию без конца повышая ставки — плохая стратегия. Так что принятое решение это действительно лучший из доступных вариантов.

Кстати, для атомной программы, которую он сейчас курирует, потеря Африки тоже довольно неприятный фактор, так как теперь перекрыт канал поставки урановой руды с черного континента. Не смертельно конечно, поскольку достаточные запасы были созданы еще до войны, а после известного события, произошедшего летом сорокового года, эти запасы были весьма существенно увеличены, да вдобавок еще и начаты работы по поиску новых месторождений уже в Европе. И это не считая добычи в Рудных горах.

Гейдрих самодовольно улыбнулся. Нет, все же идея создания специальной структуры под крылышком РСХА для разработки атомного оружия была на редкость удачной. Ученые умники еще бы лет 20 спорили и решали. А тут вдруг оказалось, что если над ними поставить военного, то бесконечные научные споры имеют тенденцию заметно сокращаться. Ну и финансирование (вернее его размеры), конечно, тоже сыграло свою роль — под программу создания супер-оружия Гитлер выделил почти неограниченные ресурсы. Впрочем, какие угодно ресурсы можно растратить абсолютно бездарно, чему есть немало примеров.

Вот только он, Гейдрих, себе такой роскоши позволить не мог. Слишком глубоко ему в память запали слова пришельца из будущего о том, что именно ядерное оружие после войны определяло соотношение сил на мировой арене. — Тут Гейдрих вновь не удержал улыбки. — Нет, англичанин выразился немного не так и вообще он мало что понимал в послевоенной мировой политике. Но то, сколько раз и в каких выражениях он упоминал (а стенографист старательно записывал) ядерное оружие, не оставляло абсолютно никакого простора для фантазии — оно и только оно определяло в будущем военную мощь государства. А Рейнхард Гейдрих дураком не был, потому соответствующие выводы сделал быстро, а действовал еще быстрее.