Инамората - [22]

Слуга покачал головой:

— Она боится.

— Иностранцев?

Пайк многозначительно пожал плечами, давая понять, что это лишь одна из фобий его хозяйки.

— И молнии, и больших собак, и пауков… — В глазах дворецкого заиграли озорные мальчишеские искорки, и он добавил: — И моей ноги.

— Твоей ноги?

— Однажды доктор Кроули велел мне поставить ее у края кровати.

— Когда?

— Во время их медового месяца, — радостно сообщил Пайк. — Вы бы слышали, как кричала миссис Кроули!

Его плечи затряслись от смеха. Я не удержался и тоже рассмеялся, хотя в глубине души посчитал шутку слишком грубой. Довольно странный способ начинать семейную жизнь.

— Вот уж не думал, что миссис Кроули такая пугливая, — заметил я. — Я-то подумал, что женщина, которая отваживается разговаривать с мертвыми, не знает страха.

При этих словах по лицу филиппинца пробежала тень. Я понял, что зашел слишком далеко. Лицо слуги словно окаменело: видно было, что он раскаивается, что смеялся над своей хозяйкой, и сердится на меня за то, что я подзадоривал его.

— Миссис Кроули букал са луб, — сказал он настороженно. — Она христианка.

— Конечно, — кивнул я. — А как же иначе?

Воцарившееся молчание стало непереносимым, я посмотрел на часы, подавил зевок и спросил:

— Когда, ты сказал, вернутся хозяева?

— Поздно.

Пайк с усилием поднялся; я понял, что мне вряд ли предложат кофе. Слуга собрал остатки ужина в собачью миску, а затем принялся мыть посуду.

— Надеюсь, что не засну и дождусь их возвращения, — произнес я, желая поскорее убраться с кухни. — Пойду, пожалуй, почитаю.

Пайк сказал, что библиотека Артура Кроули находится на третьем этаже, и вызывался проводить меня, как только закончит мыть посуду. Но я заверил его, что сам найду дорогу, поблагодарил за то, что он разделил со мной ужин и поспешил удалиться.

Библиотеку я отыскал без труда. Она выглядела такой же строгой, как и все прочие комнаты в доме, хотя здесь нарочитая простота производила иное впечатление: если гостиная казалась неприветливой, то в библиотеке полки орехового дерева, восточные ковры и глубокие тени, наоборот, вызывали приятные чувства. Я обошел комнату, машинально читая названия книг, тисненные золотом на красивых кожаных переплетах. Собрание было весьма эклектичным: книги по медицине стояли вперемежку с трудами по метафизике и эротическими творениями Анонимуса («Мое оружие натирало вход в ее лоно… а указательный палец правой руки проник в ее разгоряченный фундамент»), издаваемой благодаря стараниям издательства «Олимпия». Две полки были посвящены интересам миссис Кроули — здесь стояли популярные романы и всяческие руководства вроде «Как со вкусом обставить дом» Люси Аббот Троп или «Естественная философия любви» Реми де Гурмон. Вряд ли я мог найти среди них что-то интересное для себя, а потому взял наугад один из медицинских справочников, соблазнившись названием «Иллюстрированная анатомия женщины», но, заглянув внутрь, обнаружил, что все рисунки выполнены с трупов. Запах переплета ударил мне в нос, и мне показалось, что от него разит формалином. Я поторопился захлопнуть книгу, поставил ее на место и решил выбрать нечто более безопасное и не чреватое ночными кошмарами. Мой выбор остановился на печально знаменитом голубом томике «Улисса», который был издан год назад парижским книготорговцем в обход лицемерных французских законов. Я поворошил угли в камине и устроился в кожаном кресле. Мне уже случалось читать рассказы Джойса, но его более пространная и увлекательная проза была мне не знакома. И все же, как и большинство скандально известных книг, эта соблазняла ограничиться чтением лишь самых фривольных отрывков, которые Артур Кроули, увы, не позаботился выделить. Я изо всех сил старался отогнать сон, чтобы дождаться возвращения хозяев, но то и дело клевал носом. Очнувшись очередной раз от дремы, я обнаружил, что рядом со мной у камина расположился пес, но тут мои веки снова отяжелели и окончательно сомкнулись.

Обычно я сплю очень чутко, особенно в незнакомой обстановке; возможно, когда поздно вечером вернулись Кроули, я пребывал в полудреме и вплел их возвращение в мой сон. Увы, я не могу с полной определенностью судить, что происходило на самом деле: мне слышались приглушенные голоса, доносившиеся снизу, звуки тихих шагов, поднимающихся по лестнице, странные серые лица заглядывали в комнату и смотрели на меня словно заботливые родители…

А позже мне приснились другие звуки: в тишине уснувшего дома, когда дедушкины часы прекратили отбивать неизвестный час, мне послышались приглушенные женские — или мужские? — крики; короткие, все убыстрявшиеся всхлипы с каждой секундой становились все настойчивее, а затем, достигнув пика, стали постепенно стихать, пока совсем не смолкли спустя, как мне показалось, целую вечность, и в доме воцарилась тишина.

5

Утром я встретился с хозяевами.

— Мистер Финч! — воскликнула Мина Кроули, вставая из-за стола. Несмотря на то что супруги поздно вернулись с концерта, они встали с петухами и уже заканчивали завтракать, когда я только спустился вниз, разбитый и смущенный после ночи, проведенной в кресле в библиотеке.