In the Deep - [53]

Синдзи вдруг обмяк и устало сказал куда-то в пространство:

— Я не знаю, Мисато-сан.

«Мисато-сан». Хоть что-то новое, ага. Я отстранилась от обормота и только сейчас почувствовала на руке хватку Ибуки, которая, похоже, пыталась меня оттащить. Повернув голову, я уже подготовила взгляд через плечо в духе «зашибу стерву», но наткнулась на совершенно ошарашенные глаза докторши. Она открывала и закрывала рот, прям как волосатик, которого не купали три дня.

— Это, Майя… Ты меня отпустишь?

Взгляд Ибуки сделался осмысленным.

— А? Д-да.

Да, заикание — это заразно. Но это подождет, как подождет все остальное: и обсуждение боя, и возможные последствия контакта с порчей зазеркалья.

— Синдзи, кто такая Мисато-сан?

Обормот открыл глаза и слегка пожал плечами. Зато ответила Ибуки.

— Мисато-сан… Так подчиненные называют войд-коммандера Кацураги Мисато. «Карманного стратега» Его Тени.

Глава 10

В рубке фрегата, оказывается, ужасно тесно — по крайней мере, шагать из угла в угол оказалось занятием бессмысленным. Вопросов на повестке дня и без того было страх как много, а теперь еще и эта проклятая теснота. Следовало бы разогнать утешительно обнимающихся Синдзи и Майю, стоило бы допросить с пристрастием мятежный ВИ, категорически необходимо понять, что делать дальше, и у всего этого такая чертова прорва вариантов, что — o, Mein Gott! Я поскребла щеку, уселась на ложемент спиной к спине вздрогнувшего обормота и снова задумалась.

«Карманный стратег», значит? Как же, слыхали: умная и жестокая женщина, полководец из прошлых эпох. Кажется, она знает поименно всех в штабе, тусуется со своими помощниками, чем нагло игнорирует все негласные кастовые предписания. Сколько в слухах правды — большой, конечно, вопрос, но одно можно сказать точно: Кацураги Мисато — один из немногих живых экземпляров в ближайшем окружении канцлера.

И все это, черт возьми, хорошо, но между войд-коммандером и беспамятным обормотом не удавалось провести даже хиленькой пунктирной линии. Так, домыслы. Например, он был ее оперативником, его приговорили к стиранию памяти каким-то извращенным образом, но он в последний момент сбежал. Знаю: звучит ахово, знаю: дыра на дыре в этой версии, но за неимением лучшей…

— П-послушай, Аска, — начал было Синдзи у меня за спиной. — З-за всей этой кашей я не сказал…

«О, нет!»

— Ты что-то еще забыл? Надеюсь, не очередные пять лет?

— Аска, — укоризненно буркнула Майя.

— А? Что? Откуда голос-то?

Я развернулась и почти уткнулась носом в ухо Синдзи. Хм, я, оказывается, так близко села…

— Чего тебе?

— К-когда все закончилось, я об-бнаружил, что луч-захват втянул в шлюз т-три скафандра.

Почему я не удивлена? А теперь так: почему я напугана? Синдзи косился на меня с расстояния фола, я пыталась переварить комок дикого ужаса в животе, а где-то на периферии поля зрения бодро хлопала ресницами икающая Майя. «Хорошие у тебя ресницы, док. Пушистые».

— И кого ты нам еще притащил?

— Я н-не знаю.

— И ты молчал?!

— Да, а что, время б-было?

Вот надавать бы тебе по шее, засранец. На все у тебя ответ готов, и кругом ты прав, одна я все ошибаться не устаю. Ага, конечно.

— Так. Где это… Тело?

Синдзи встал и поправил майку.

— Оставил в г-грузовом трюме.

— Ээ… Ик! А почему там?

Майя тоже встала, подобравшись. Вся ее хищная медицинская натура буквально звенела в предвкушении жертвы. Но это мы еще посмотрим.

— П-потому что там его стережет Аянами.

О, да Синдзи никак проникся тактическим гением?

Я прищурилась:

— Объект в сознании?

— Сейчас н-не знаю. Рей сказала, что нет, какая-то разновидность к-комы.

— Погоди-ка, Синдзи, — снова влезла Майя. — Это сколько уже Рей вне криокамеры?

— П-почти сутки.

Вот это новости. Причем, видимо, и для Майи, потому что докторша без лишних разговоров рванула прочь из рубки. Уже на бегу я спросила Синдзи:

— И в чем секрет?

— В к-климат-контроле.

А ведь он за нее переживает, поняла я. Небось, это было решение Аянами, а болван ее отговаривал. Впрочем, что я знаю об отношениях, чтобы даже предполагать такие вещи: «беспокоится», «отговаривает»? Я улыбалась. Что мне еще оставалось? Я бежала по палубе корабля, виртуальный интеллект которого скрывает от капитана многое, включая и капитанскую память. В трюме последняя Аянами сторожит вернувшегося из зазеркалья человека — или не-человека. В эту самую последнюю Аянами влюблен симпатичный болван без памяти, бегущий со мной рядом. И на фоне этого дерьма мне больше не о чем подумать, кроме как об отношениях Синдзи и Рей.

Черт возьми, это все же весело.

Впереди Майя открыла двери трюма, получила удар ледяного пара и успела отскочить, прежде чем ее обожгло холодом.

— Не терпится сцапать подопытную крысу? — спросила я, неспешно подходя к шкафчику с аварийными легкими комбинезонами. — Ты вообще помнишь, что я рассказывала?

— Помню, Аска. Помню я все, — буркнула Майя, выхватывая из паза второй комплект.

— Майя-Майя, — покачала я головой. — Твои коллеги после легиона жертв отказались исследовать образцы оттуда. Хочешь туда? Стонать забытой флейтой?

Ибуки промолчала, но было уже поздно: я увидела то, чего боялась. Не знаю, что там в прошлом у этой милой дамочки, но в настоящем у нее страстное желание быть первой в своем деле, и плевать на все. Она пожертвует даже друзьями, не говоря уж о случайных попутчиках, хотя какие там друзья у такого фрукта? Доктор Ибуки лихорадочно набивает баллы, утраченные в загадочном прошлом — и играет по-крупному.