Имя врага - [35]

За весь день Емельянов растерялся во второй раз. Для него это вообще было невероятно, потому что он не терялся никогда в жизни. Его умение сконцентрироваться даже вошло в поговорку в отделе. А вот тут — второй раз за день!

Во внутреннем кармане пиджака у него лежал пистолет. Это был служебный пистолет Макарова, который Емельянов очень часто носил с собой. Однако ни за что на свете он не стал бы стрелять в собаку, даже если бы та на него напала. Он ни за что не смог бы это сделать.

Но собака не нападала! Она молча сидела посреди коридора, глядя на него своими умными глазами, и просто не давала ему пройти. А сама овчарка была такой огромной, что даже сидя доставала ему до груди!

— Ты… чья? — спросил растерянно Емельянов, про себя подумав: «Откуда такое чудовище?» Но собака не залаяла на него, только наклонила голову набок.

Несколько раз Емельянову приходилось брать на место происшествия собак. Это были вот такие же овчарки, специально обученные милицейские собаки, которые не ошибались практически никогда. Они были очень эффективны. Но с ними возились специалисты — кинологи. Емельянов же предпочитал держаться от них подальше. Вдруг ему подумалось, что эта овчарка чем-то похожа на тех милицейских собак.

— Простите, пожалуйста. — Мужской ровный голос раздался откуда-то сбоку, и из какого-то поворота коридора появился мужчина в черных очках. — Марс, ко мне.

Собака встала и подошла к мужчине, не спуская с Емельянова внимательных глаз.

— Это ваша собака? — спросил Емельянов.

— Моя, — сказал мужчина, выходя в коридор.

— Как вам позволяют держать такую большую собаку в коммуне! — вздохнул Емельянов.

— А это необходимость, — спокойно ответил мужчина. — Я слеп, и собака — мой поводырь.

Только теперь Емельянов заметил, что походка мужчины очень аккуратная, и идет он собранно, так, как двигаются только слепые люди. А черные очки в полутемном коридоре теперь смотрелись трагически.

Оперативник внимательно рассматривал его. Было ему лет 40–45, высокий, широкоплечий. Темные, коротко стриженные волосы с проседью. На мужчине была рубашка в зелено-синюю клетку и серые брюки. Он не выделялся ничем особенным, кроме этих очков.

— И что же, соседи не возражали против собаки? — снова поинтересовался Емельянов, хорошо знающий коммуны.

— В первое время, конечно, возражали, — улыбнулся мужчина, — но мне по документам положена собака-поводырь. И Марсик очень умный. Он никогда никому не доставляет неприятностей. Так что им пришлось смириться. Я недолго живу здесь. Вторую неделю всего.

— И давно это у вас? — Емельянов не решился сказать «слепота».

— Несчастный случай на производстве, — ответил мужчина. — Я на заводе работал. Обожгло глаза кислотой. Теперь вот живу на пенсию по инвалидности и прохожу лечение в институте Филатова.

— Понятно, — сказал Емельянов, настроение которого испортилось от этой печальной истории. — А своего соседа-скрипача знали?

— Даже не видел ни разу, — улыбнулся мужчина, гладя своего пса по голове.

Глава 11

— Я понимаю, как вам сейчас тяжело, — краем губ улыбнулся слепой, — мне уже донесли соседи о том, что произошло. Вам надо говорить с людьми, которые не хотят говорить, и заставлять их рассказать то, что они видели, но делают вид, что ничего не видят. И хотят поскорее забыть. Либо наплести с три короба, чтоб похвастаться.

— Видели и делают вид, что не видят? — Емельянов улыбнулся в ответ. — Вы слишком грамотно говорите для заводского рабочего!

— Это иллюзия. Просто я прочитал слишком много книг.

— Книги пошли вам на пользу.

— Нет, — слепой мужчина покачал головой, — знания увеличивают страдания. Иногда мне кажется, что людям, которые не читали книг и чей мозг находится в гладком состоянии зародыша и совершенно не развит, гораздо проще жить.

Емельянов смотрел на слепого во все глаза. Было в нем что-то такое, что он никак не мог объяснить. Это была не настороженность, не предчувствие опасности — вовсе нет. Просто ему вдруг захотелось продолжать этот разговор до бесконечности, разговор, в котором, на первый взгляд, не содержалось никакого смысла. Однако он вдруг стал значить намного больше всего, что окружало его вокруг. Даже больше, чем загадочное содержание исчезнувшего чемодана.

Этот странный человек очень сильно отличался от всех. И совсем не слепотой. Было в нем необъяснимое благородство и сила характера, звучащие в тоне и уже понятные по первым словам. Этот человек был интересен. Чувствовалось, что он на все имеет свою точку зрения. И эта точка зрения очень сильно отличалась от общепринятой.

— Но вы не могли не общаться с этим человеком, с покойным скрипачом, — вдруг сказал Емельянов, немного запнувшись перед словом «покойным».

— Вы хотели сказать — убитым, а не покойным, — мгновенно отреагировал его собеседник.

— Впечатление такое, что вы просто читаете мои мысли, — невесело усмехнулся Емельянов, — а это плохо для опера.

— Расслабьтесь. Это не самое страшное, что может произойти!

— Что же, по-вашему, может быть самое страшное? — теперь Емельянова уж точно было не оторвать от этого разговора.

— Оно уже произошло. Это убийство, которое потребуют списать как самоубийство. А если вы этого не сделаете, это будет самый страшный в вашей жизни «глухарь». Висяк, который будет позорить весь ваш отдел и из-за которого вас начнут уничтожать на собраниях.