Имя врага - [16]

Шрифт
Интервал

Прибыла оперативно-следственная группа, следователь прокуратуры и судмедэксперт. Он внимательно осмотрел труп, даже заглянул в рот.

— От 40 до 45. Где-то в этом возрасте. А причина смерти…

— Какая? — нетерпеливо перебил высокий.

— Признаков насильственной смерти обнаружить не могу. Нет на теле никаких ран. Думал, яд. Но запаха яда не чувствую. Вскрытие покажет.

Тот, кого назвали Емелей, приступил к самостоятельному осмотру тела. Это был очень странный труп! Мужчина, судя по всему, был очень красив — из той серии, что безумно нравятся женщинам. Высокий — не меньше 185 сантиметров, вьющиеся черные, красиво подстриженные волосы, чуть тронутые легкой сединой. Он был гладко выбрит. От него пахло дорогим явно контрабандным французским одеколоном.

И — просто невероятное! На руках мужчины был маникюр. Видеть мужчину с маникюром Емеле еще не доводилось. Такое зрелище было редкостью. Судя по всему, покойник ухаживал за собой изо всех сил.

Но даже больше маникюра Емелю поразила одежда. Она была невероятно дорогой — заграничные джинсы, которые у фарцовщиков стоили целое состояние, белоснежная рубашка с длинным рукавом и мягкий синий пуловер из натуральной шерсти. Туфли из натуральной кожи. Все это стоило очень дорого. Но удивляло даже не это.

Все вещи были абсолютно новыми, как будто только из магазина — если бы там такое продавали. Туфли были не стоптаны, подошвы выглядели так, словно надевал он их раза два от силы. Было странно видеть новизну этих вещей — складывалось такое впечатление, что покойный решил сразу же одеться во все новое!

При мертвом не было найдено никаких документов — ни бумажника, ни ключей, ни носового платка, абсолютно ничего. Было похоже на то, что из карманов все вынули. И на теле не было никаких признаков насильственной смерти. Эксперт так прямо и сказал:

— Признаков насилия на теле я не вижу. Ничего, что могло бы указать на насильственную смерть.

— Сердечный приступ? — попытался уточнить Емеля.

— Покажет вскрытие. Пока ничего не могу утверждать. У него, кстати, очень плохие зубы. Все гнилые. Может, это будет важно. Ого! А вот это уже действительно интересно! — вдруг воскликнул эксперт. — Посмотрите-ка сюда! Очень странно.

Он перевернул сначала левую руку трупа, затем — правую. На каждой руке, на подушечках пальцев, бы-ли страшные кровавые раны… без признаков крови.

— У него срезали подушечки пальцев, чтобы нельзя было взять отпечатки, — сказал эксперт, — и это уже после смерти. Судя по точности и гладкости срезов, это не перочинный нож. Скорей, настоящее оружие. Финский нож.

— Финка, — вздохнул Емеля, — значит, это убийство.

— Да, — кивнул эксперт, — раз срезали пальцы, то да. А вот как его убили, покажет вскрытие.

Емеля опустился на землю рядом с трупом и принялся закатывать рукава рубашки, а затем — штанины джинсов. И тут же был вознагражден за свои усилия. На щиколотке правой ноги он увидел татуировку. Она была довольно старой и потертой на вид.

Щиколотку обвивала цепь — кандалы. А на левом предплечье тоже находилась татуировка — небольшой паук в центре паутины.

К Емеле, все еще сидевшему на земле, подошел Сергей Ильич.

— Ну как успехи, Шерлок Холмс?

— Думаю, я смогу установить его личность довольно быстро, — прокряхтел Емеля, поднимаясь.

— Каким образом? — прищурился Сергей Ильич. — С чего ты собираешься начать?

— Как всегда делаю в таких случаях. Проверить его по базе без вести пропавших, вдруг числится человек с такими приметами. Взял бы отпечатки пальцев, но их срезали. Срезали специально, чтобы мы не пробили их по нашей базе. И, наконец, татуировки. Вот его татуировки рассказали мне все. Я знаю, кто этот человек.

— Кто же? — прищурился Сергей Ильич.

— Пока не скажу. Должен проверить. Но догадка моя верна почти на сто процентов.

— А у нас гости… — уже не слыша напарника, протянул Сергей Ильич.

К ним неторопливо, вальяжной походкой приближался молодой мужчина в штатском костюме. Подойдя вплотную, уставился на труп.

— Кто вы такой? А ну отойдите немедленно! Не положено здесь ходить! — воскликнул Сергей Ильич.

— Не отойду, — нагло возразил мужчина.

— Это еще что такое? — покраснел Сергей Ильич. — Я тебя щас арестую, ты, гусь!

— Не получится, Сергей Ильич, хоть ты у нас и самый важный следователь прокуратуры, — съехидничал Емеля, — ни за что не выйдет его арестовать.

— Почему это? — побагровел Сергей Ильич.

— Потому, что сотрудникам МВД строжайше запрещено задерживать и арестовывать сотрудников КГБ, — усмехнулся Емеля.

— Все верно, старший оперуполномоченный Емельянов, — мужчина сунул Сергею Ильичу под нос красную книжечку, которой сотрудники МВД боялись точно так же, как и все остальные граждане. — Но я вам тут мешать не буду. Вы проводите оперативные мероприятия, а я тут пока погуляю.

— Вот нелегкая принесла, — простонал Сергей Ильич, когда кагэбэшник отошел в сторону. — Как ты понял, что он черт?

— Ждал, что придет кто-то из них, потому что догадался, кого убили. Теперь я точно знаю, кто наш труп.

Глава 5


Старое окно с треском распахнулось, из форточки на стол посыпалась труха, и этот грохот на мгновение даже заглушил рев ветра. Погода стала плохой внезапно — буквально за два часа. И надсадный вой сирены в порту, предупреждающей о тумане, выворачивал наизнанку всю душу.

Продолжить чтение
Еще от автора Ирина Игоревна Лобусова
Монастырь дьявола

Если в стене старинного замка вдруг приоткрылась дверь, это еще не значит, что в нее нужно входить. Существует средневековая пословица: «дьявол обожает монастыри». Особенно те, за стенами которых скрывается страшная тайна, уходящая корнями в глубокое средневековье, и начавшая жизнь заново в современности.Отправляясь в автобусное путешествие по средневековым замкам Европы, главный герой ничего не знал о дверях, открытых в стене. После катастрофы автобуса, вместе с двумя случайными спутниками, он находит заброшенный замок в лесу.

Смерть в катакомбах

…Январь 1942 года. Одесса захвачена немцами и румынами. В городе голод, холод, страх и смерть — не проходит и дня, чтобы кого-нибудь не казнили. Оккупанты свирепствуют — за каждого убитого офицера или солдата они расстреливают десятки мирных одесситов. У Зинаиды Крестовской была возможность эвакуироваться, но она решила остаться в Одессе для подпольной работы, тем более, что ее непосредственным руководителем стал любимый человек — Григорий Бершадов. Однако через какое-то время Зина с ужасом узнает, что не только оккупанты убивают мирных людей — в смертельной схватке сошлись свои, не щадящие никого для достижения своей цели…

Короли Молдаванки

Когда молодой следователь Володя Сосновский по велению семьи был сослан подальше от столичных соблазнов – в Одессу, он и предположить не мог, что в этом приморском городе круто изменится его судьба. Лишь только он приступает к работе, как в Одессе начинают находить трупы богачей. Один, второй, третий… Они изуродованы до невозможности, но главное – у всех отрезаны пальцы. В городе паника, одесситы убеждены, что это дело рук убийцы по имени Людоед. Володя вместе со старым следователем Полипиным приступает к его поиску.

Змей Сварога

Простив Виктора Барга, Зинаида Крестовская начинает вести спокойную, почти семейную жизнь. Работа в институте, пусть и нелюбимая, рядом мужчина, за которого она так боролась, – разве этого мало? Но Зина вдруг начинает понимать, что это все не для нее, что ей нужен риск, адреналин. И неожиданно она это получает с избытком. Новое дело, которое Крестовская расследует уже как полноправный сотрудник НКВД, не просто опасно, оно смертельно опасно. Ей предстоит снова столкнуться с секретными разработками НКВД, который, как известно, не останавливался ни перед чем…

Букет из Оперного театра

В павильонах построенной в Одессе почти на берегу моря кинофабрики «Мирограф» снимается очередной фильм. Но приглашенных на главную роль актрис одну за другой находят лежащими в гробу, усыпанными дивными цветами и… с петлей на шее. Чтобы закончить фильм, директор кинофабрики приглашает саму Веру Холодную. Неужели и ее жизни что-то угрожает? При этом актрису обещает охранять сам Мишка Япончик, не устоявший перед ее чарами…

Миллион с Канатной

...1919 год. Одесса переходит из рук в руки — от красных к ­белым и от белых к красным. Наконец в городе окончательно устанавливается советская власть. И все же спокойствия нет — тут и там происходят бандитские разборки, совершаемые с какой-то необычной жестокостью. Появляются настойчивые слухи о том, что Мишка Япончик не погиб — он жив и вернулся в Одессу. И цель его — добыть сокровища, спрятанные в катакомбах. Таня прекрасно знает, что это не так, что Мишка мертв, и ей просто необходимо разоблачить того, кто зверствует под именем Японца..

Рекомендуем почитать
Без ветра листья не шелестят

Герои повести писателя Азада Авликулова живут напряженной жизнью, и, хотя характеры весьма разнообразны, их объединяет нечто единое — стремление понять себя, своих современников. ...В узбекском совхозе «Чинар» трагически погиб — сорвался со скалы в пропасть — участковый, капитан милиции Халиков. Смерть его была признана несчастным случаем. В совхоз назначают нового участкового уполномоченного, лейтенанта Акрамова, и руководство дает ему отдельное поручение: еще раз изучить обстоятельства гибели капитана Халикова. За данную повесть автор удостоен диплома Всесоюзного литературного конкурса МВД СССР, Союза писателей СССР и Госкомиздата СССР, посвященного 60-летию Советской милиции.

Блуждающий в темноте

Впервые на русском — новое продолжение «лучшего британского дебюта в жанре детектива за долгие годы» (Crimescene Magazine), «нуар острый как бритва, нечто совершенно из ряда вон» (Ли Чайлд). Первый роман про Эйдана Уэйтса, «Сирены», стал в Англии главным бестселлером среди детективных дебютов года (тираж 100 тыс. экз.), был переведен на 18 языков, и в настоящее время студия Lookout Point («Подходящий жених», «Джентльмен Джек») готовит экранизацию всей трилогии. Детектив-констебль Эйдан Уэйтс и его напарник детектив-инспектор Сатклиф временно сняты с привычного ночного патрулирования.

Ход черной королевы

Книга рассказывает о расследованиях преступлений второй половины XX века, которыми занимался инспектор уголовного розыска Евгений Кудрин; при этом прослеживается начало его профессионального пути с момента прихода на работу в московский уголовный розыск. Книга во многом автобиографична, так как прототипом Кудрина является сам автор. Автор — Георгий Викторович Куликов — родился в 1950 году. Окончил Академию МВД СССР и Дипломатическую академию МИД России. Четверть века служил в органах внутренних дел. Работал первым заместителем министра юстиции Российской Федерации, начальником Главного нормативно-правового управления Союза Беларуси и России, заместителем губернатора Калужской области.

Твой выстрел — второй

«Твой выстрел — второй» — первая книга астраханского литератора Юрия Смирнова. В нее вошли повести о работе астраханской милиции в годы Гражданской и Великой Отечественной войн. В основу книги положены архивные документы, воспоминания ветеранов, рассказы о конкретных операциях по обезвреживанию преступников.

Ночной садовник

Шедевр на все времена, лучшая работа писателя!Таинственная смерть подростка по имени Аса, тело которого было найдено в городском саду, сеет панику в обществе.Обстоятельства трагедии наводят на предположение, что это не несчастный случай, а очередной кровавый штрих в серии зверских преступлений, потрясших город двадцать лет назад.Есть только трое, кто может расставить точки над «i». Когда-то они были одной командой, но жизнь развела их…Теперь им придется воскресить ужасные воспоминания, чтобы понять, что же это — поворот судьбы или кошмарное дежавю?Джордж Пелеканос создал роман, в котором есть все: отчаянное преследование, харизматичные персонажи и необратимый рок.

Березин

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.

Самсон и Надежда

Ранней весной 1919 года у Самсона Колечко во время уличного погрома казаки зарубили отца, ему самому отсекли ухо. В Киеве беспорядки, город снова захвачен большевиками, но они почти не контролируют ситуацию. Горожан грабят настоящие и фальшивые красноармейцы, по окраинам Киева то и дело хозяйничают банды всевозможных атаманов — Зеленого, Григорьева, Струка… Выживать становится все сложнее. По стечению странных обстоятельств — благодаря письменному столу покойного отца — Самсона Колечко берут на службу в милицию.

Фуэте на Бурсацком спуске

Харьков 1930 года, как и положено молодой республиканской столице, полон страстей, гостей и противоречий. Гениальные пьесы читаются в холодных недрах театральных общежитий, знаменитые поэты на коммунальных кухнях сражаются с мышами, норовящими погрызть рукописи, но Город не замечает бытовых неудобств. В украинской драме блестяще «курбалесят» «березильцы», а государственная опера дает грандиозную премьеру первого в стране «настоящего советского балета». Увы, премьера омрачается убийством. Разбираться в происходящем приходится совершенно не приспособленным к расследованию преступлений людям: импозантный театральный критик, отрешенная от реальности балерина, отчисленный с рабфака студент и дотошная юная сотрудница библиотеки по воле случая превращаются в следственную группу.

Преферанс на Москалевке

Харьков, роковой 1940-й год. Мир уже захлебывается войной, уже пришли похоронки с финской, и все убедительнее звучат слухи о том, что приговор «10 лет исправительно-трудовых лагерей без права переписки и передач» означает расстрел. Но Город не вправе впадать в «неумное уныние». «Лес рубят – щепки летят», – оправдывают страну освобожденные после разоблачения ежовщины пострадавшие. «Это ошибка! Не сдавай билеты в цирк, я к вечеру вернусь!» – бросают на прощание родным вновь задерживаемые. Кинотеатры переполнены, клубы представляют гастролирующих артистов, из распахнутых окон доносятся обрывки стихов и джазовых мелодий, газеты восхваляют грандиозные соцрекорды и годовщину заключения с Германией пакта о ненападении… О том, что все это – пир во время чумы, догадываются лишь единицы.

Смерть у стеклянной струи

…Харьков, 1950 год. Страну лихорадит одновременно от новой волны репрессий и от ненависти к «бездушно ущемляющему свободу своих трудящихся Западу». «Будут зачищать!» — пророчат самые мудрые, читая последние постановления власти. «Лишь бы не было войны!» — отмахиваются остальные, включая погромче радио, вещающее о грандиозных темпах социалистического строительства. Кругом разруха, в сердцах страх, на лицах — беззаветная преданность идеям коммунизма. Но не у всех — есть те, кому уже, в сущности, нечего терять и не нужно притворяться. Владимир Морской — бывший журналист и театральный критик, а ныне уволенный отовсюду «буржуазный космополит» — убежден, что все самое плохое с ним уже случилось и впереди его ждет пусть бесцельная, но зато спокойная и размеренная жизнь.