Имя твоего ангела - [117]

– Халиль… Что Халиль? Что с ним произошло?

Ляйля не ответила, только покачала плечами. Через некоторое время она опять заговорила: «Хамит…» И как бы, не веря своим глазам, спросила: «Хамит?!» Больше она ничего не сказала. Замолчала, углубившись в свои думы.

– Добрались до острова, – сказал пилот.

Искандер потянулся к иллюминатору, но, услышав всхлипывания сзади, повернулся туда.

– Мы опоздали, – бросилась ему на грудь Ляйля, – опоздали. Мы им уже не сможем ничем помочь.

Остров на самом деле изменился. Он был уже не таким, как тогда, когда на нем в течение недели жил Искандер. Казалось, что здесь не осталось ничего живого. Даже деревья казались неживыми, будто они не росли, не пили корнями влагу с земли, не качались на ветру, даже казалось, что вовсе и не деревья, а какая-то декорация, сделанная кем-то. Но думать об этом не было возможности. Ляйля торопила:

– Нам нужно как можно быстрее уехать отсюда, – сказала она. – Иначе пропадем и мы. На острове ходит темная половина Фатимы.

Хотя Искандер и предполагал, о чем идет речь, но он не смог не спросить. Ему показалось, что словам Ляйли невозможно поверить.

– На острове ходят обиды, проклятия Фатимы апы, – объяснила Ляйля. – Я вижу это, как черный туман. В облике старухи, появившейся из черного тумана. Она может расправиться и с нами…

Но только потому, что говорит Ляйля, невозможно сбежать с острова. Надо было искать детей Фатимы, и они искали, но никого не нашли. Ни в доме, нигде вокруг ничто не говорило о том, что вчера- сегодня здесь были люди.

Ляйля несколько раз поторопила, но потом успокоилась. Она никого не искала, как будто знала, что здесь уже больше никого не найдешь. В конце концов, в это поверил и Искандер.

– Старуха нас не уничтожила, – улыбнулся он, когда повернулись к площади, где приземлился вертолет, – а ты боялась…

Ляйля улыбнулась.

– Она уже приблизилась к нам. Она была уже готова нас проглотить. Ее остановила Девушка.

– Нас проглотить?!

– Да… – сказала Ляйля очень убедительно. – Старуха проглотит и этот остров. Она уничтожит нас всех…

– Меня она не уничтожит, – улыбнулся Искандер.

Они опоздали из-за проблем с аварией… Не смогли связаться с Андреем Николаевичем. И у Искандера еще была надежда на то, что, возможно, Андрей Николаевич увез всех с острова. Хотя положение было очень странным, он старался не падать духом. И попытка подшутить над Ляйлей была связана именно с этим. Но Ляйля не обратила внимания на его шутку.

– Тебя люди съедят, – сказала она с твердой уверенностью, – людей проглотит старуха. Всех. Большая старуха.

– Хы-хы… – Искандер не смог сдержать смеха. Слова Ляйли больше были похожи бабушкины сказки. – А почему эта старуха нас сейчас не проглотит?

– Ее останавливает Девушка.

– Какая девушка? – улыбнулся Искандер. – Ты что ли?

– Нет, – покачала головой Ляйля, – у тебя есть карандаш и бумага?

– Здесь нет… А зачем?

– Я бы нарисовала ее портрет.

– Нарисуешь, когда приедешь…

– Ладно… А девушка тебя знает. Девушка знает нас всех. Но тебя она знает больше… – Ляйля вдруг улыбнулась. – Она тебя любит.

Но даже она тебя не спасет…

Ни тогда, ни после Искандер не придал значения ее словам.

Даже тогда, когда приехали и он увидел портрет, нарисованный Ляйлей, который как две капли воды был похож на любимую им Лолиту, он подумал, что это просто случайное совпадение… Хотя тогда думать об этом у него вроде и времени-то не было. Немало пришлось ему потоптать и дорожку суда. В конце концов, из-за недостатка улик в доказательстве его вины в пропаже братьев его выпустили на свободу. Но дело было не только в том, к какому решению пришли правоохранительные органы. Уже то, что такой известный человек попал на скамью подсудимых, было подобно наказанию. Это вызвало довольно щекотливое положение и с издательствами, и с читателями.

Но дело было даже не в этом. Искандер не мог простить себя.

Это он организовал все и сможет суд доказать вину или нет, но в том, что пропало четверо мужчин и осиротели их семьи виноват только Искандер. Конечно, было немало тех, кто пытался его всячески утешить и доказать, что во всем этом совсем нет его вины. Но никто из них не смог убедить Искандера. Он обвинял себя. Надеясь оказать хоть какую-то помощь осиротевшим семьям, поделил почти все свое состояние на четыре и раздал им. Естественно, никто ему за это не сказал спасибо. Он по-прежнему остался виноватым. Но ему не нужна была ни благодарность, ни оправдание. Он хорошо понимал, что никакие миллионы не заменят близкого человека. Он сам был благодарен им за то, что не отказались. Он чувствовал косые взгляды людей, постоянно слышал слова обвинения и угрозы. Но Искандер терпел молча, и все мучения жизни воспринимал как святое наказание.

Конечно, это было нелегко. Он был писателем, личностью, очень тонко воспринимающий каждое дыхание человечества. Не мало было моментов, когда он чувствовал себя никому не нужным, лишним, чужим ребенком своего народа. В такие моменты он всегда думал о Лолите. Ему казалось, что он слышит слова, сказанные ею перед прощанием: «Никогда не обвиняй себя. Никогда». Но он не мог не обвинять себя. Если бы рядом была Лолита, если бы он видел ее приветливый взгляд, ощущал ее добрые чувства, жить было бы легче.