Имя на камне - [105]

И все, кто мог держать оружие, подымались и шли за Зуевым. Продвижение противника было приостановлено этой внезапной контратакой, и наши части получили возможность выйти на запасные рубежи.

— Он всегда находился на самых трудных участках, — рассказал мне полковник Бобков. — В первый период войны Зуев проявил незаурядные способности военачальника, комиссара, много раз участвовал в боях с врагом на литовской земле, под Старой Руссой, Сольцами, Дно, увлекая солдат личной храбростью. Весной сорок второго года Зуев был направлен в войска, действовавшие в тылу врага в районе Чудово — Любань. Здесь велись ожесточенные бои с превосходящими силами противника, который рвался к Ленинграду. Наши части оказались в окружении. Снабжение прекратилось, временами они голодали. Иван Васильевич, случалось, не спал по трое суток. Большую часть своего времени он находился в частях, часто бывал в землянках у солдат и поднимал дух воинов. Помню его речь: «За нами стоит Ленинград…».

— Положение складывалось трагически. И тогда Зуев возглавил прорыв сквозь вражеское кольцо. Несколько раньше он послал меня на самолете в штаб фронта с докладом о сложившейся обстановке. Но вернуться назад мне уже не пришлось. Товарищи рассказали, что в районе Мясного бора Зуеву удалось проложить огневой коридор, через который с боями прорывались наши войска.

Те, кто вышел из окружения, сообщали, что Зуев, и раненный, продолжал драться, ходил в штыковые атаки, а когда фашисты перекрыли огневой коридор, комиссар с небольшой группой солдат скрылся в лесу. Дальнейшая его судьба была неизвестна.

И полковник Бобков передал мне второе письмо. Но прежде чем вы прочитаете его, хочется сказать несколько слов.

Обстоятельства трагической смерти комиссара Зуева спустя двадцать лет после окончания войны установили Наташа Орлова, ее сестренка Аня, ее брат — пионер Сережа и их подруга Сима Иванова. Все они школьники деревни Коломовка Чудовского района.

Вместе с полковником Бобковым мы побывали в тех местах. Подлинность сообщенных в письме фактов полностью подтверждается архивными документами, хотя Наташа их и не видела. Все, о чем пишет Наташа, — правда.

Вот ее письмо сестре комиссара.

«Дорогая Людмила Васильевна!

Письмо я ваше получила. Да, разыскать вас было нелегко.

Зимой 1965 года мы услышали от одной старушки, что рядом с железной дорогой находится могила комиссара. И что она заброшена. Только рабочие железной дороги каждый год окапывают ее, чтобы она не заросла травой и не сровнялась с землей. Нас с сестрой Аней это заинтересовало. Мы попросили, чтобы старушка показала нам могилу. Но она сказала, что покажет весной. Зимой туда не пройти.

Вот и весна. Скоро праздник Победы. И мы, то есть моя сестренка Аня, брат Сергей, наша подруга Сима Иванова и я, решили все-таки узнать о комиссаре и разыскать его родных. Мы стали ходить по людям, которые жили в этой местности во время войны, и никто не знал о нем ничего, кроме фамилии. Но вот однажды мы пришли к одной женщине, которая сама видела, как он погиб, как его предали, а потом убили.

Это было так.

В 1942 году летом, примерно в июне, на сто пятом километре, на перегоне между полустанками Бабино — Торфяное работала бригада по ремонту пути. Ремонтников заставляли работать фашисты. Вдруг раздвинулись кусты. Из-за кустов показался человек в военной форме. Он попросил хлеба и спросил, как пройти к нашим и не нарваться на немцев. В это время подошел бригадир Ковригин (зовут его, кажется, Николай). Увидев человека в форме командира Советской Армии, Ковригин спросил, что ему надо, и сказал, что сейчас принесет хлеба, а сам послал своего помощника Ивана Сейца за немцами, которые жили в казармах рядом с железной дорогой. Сейц побежал будто бы за хлебом.

Вскоре появился отряд фашистов, которых командир не ожидал. Их было человек тридцать. Они пытались схватить командира живым. Но не вышло. Тогда фашисты стали обстреливать то место, где находился в кустах наш командир. Но он не хотел попадать немцам в руки ни живым, ни раненым. И когда у него осталась одна пуля, он выстрелил в себя. Гитлеровцы вытащили его за ремень к дороге из кустов и стали проверять. В верхнем кармане они нашли документы, которые были прострелены и в крови. Эти документы они дали прочесть переводчице, нашей русской. От нее-то рабочие и узнали, что фамилия убитого Зуев Иван Васильевич, 1907 года рождения. Партбилет и фотокарточку, на которой была вся семья комиссара, немцы взяли себе. Ручные часы забрал фашистский прихвостень Иван Сейц, а деньги бригадир Ковригин…

Рабочие похоронили убитого. Еще они помнят, что у командира было два ромба в петлицах, по-тогдашнему — дивизионный комиссар. Почему и говорили, что в могиле той комиссар похоронен.

Вот то, что мы о нем знаем. Конечно, все, что мы написали о Зуеве И. В., не могла рассказать одна женщина. Она назвала фамилии тех людей, которые там были, и мы ездили к ним.

Потом мы узнали, что предателя Ковригина судили и он столько-то лет сидел в тюрьме. По этому делу мы ездили в Чудово к особоуполномоченному КГБ Николаю Васильевичу Мистрову. Он, оказывается, этого предателя знает, сам его арестовывал. Тов. Мистров помог нам найти вас. Он посоветовал написать в архив Министерства обороны. Мы так и сделали. Оттуда нам сообщили, что он числится пропавшим без вести. А потом мы уж нашли и вас.