Имя его любви - фольклор… - [3]

Сборник быстро расходился, однако мне пришлось услышать, что я приписываю сказы народу, дабы на этом “выехать”. Тогда я решил указать моё авторство.

***

Е.З.: Что позволено народу, не позволено одному автору… Ссылка на фольклор облегчила издание книги?

И.Г.: Да, это точно.

***

Е.З.: Игорь, ваши эротические сказы определены вами как буколические. Действие в сказах, в основном, протекает на привольной природе, людей связывают между собой чувственные отношения… Верите ли вы сами в идиллию любого рода, возможна ли она?

И.Г.: Вернусь к моим поездкам с другом на мотоцикле. Нам встретилось занятное обстоятельство, своего рода курьёз тогдашней системы снабжения. Едва ли не в каждом сельском магазине мы видели сухое белое вино. Стоило оно дороговато, градусов имело мало, народ пренебрегал им как слабенькой кислятинкой. Мне же и другу нравились лёгкие белые вина, которые в большом городе, в той же Казани, редко бывали в магазинах. Так вот, в одном селе, купив несколько бутылок, мы расположились на берегу речки. Из лесу вышли девушки, собиравшие там грибы, присели невдалеке. Видимо, хотели искупаться, но наше присутствие их смущало. Мы принялись их угощать, они отказывались: “У нас никто это не пьёт”. Однако пример, который мы подавали, — с причмокиванием и возгласами восторга, — в конце концов подействовал. Одна из новых наших знакомых сделала глоток, потом ещё, повела вокруг взглядом и произнесла фразу, которую я позже записал: “О, как легко оно даётся пить!” Группка осталась с нами, вину было отдано должное. Мы купались, все нагишом, брызгали водой друг на друга, девушки сплели себе венки, набедренные повязки из травы, лопухов. Кутерьма поднялась! Всё стало удивительно просто и легко. Я и мой друг остались в этом селе ещё на два дня. Это была идиллия. Она отобразилась — не “один к одному”, конечно, — в сказе “Птица Уксюр”.

***

Е.З.: Любовные сцены в ваших сказах столь естественны и в то же время вы изображаете любовь как произведение искусства, как действо… Вам становится подвластна такая неординарная художественная условность…

И.Г.: Я стараюсь, чтобы слова заменяли непосредственное созерцание, непосредственное восприятие действительности. И тут помогает чувство, что описываемое — самая что ни на есть живая реальность. Чувство это возникает оттого, что в памяти отпечатались не только эпизоды, подтолкнувшие воображение к созданию развёрнутых сцен. Запомнилось и настроение, какое эпизоды у меня тогда вызывали. Идиллия, о которой я рассказал, запомнилась очарованием непередаваемо тесного родства, близости между тобой и подругой.

***

Е.З.: В центре ваших сказов — женщина. В этом первенстве женских персонажей — естественный интерес к противоположному полу или причина здесь художественного характера? Изображение женщины интереснее, эмоциональнее?

И.Г.: Меня очень любили мать, бабушка, старшая сестра, они не спали ночей, выхаживая меня после болезни. Поиграть со мной приходила девочка, дочь друзей нашей семьи. Когда я пошёл в школу, мы вместе возвращались домой. Но вскоре я начал стесняться: в том возрасте, дело известное, мальчишки стесняются ходить с девочками. Но мне было заявлено: “Это ты из-за болезни. Не думала, что ты тряпка”. Разумеется, быть тряпкой не захотелось, и я даже стал брать подругу за руку.

Маугли и Робинзон Крузо побудили меня предложить девочке поселиться в “хижине из шкур”. Летом родители устроили нам “хижину” в сарае, употребив старые полушубок, пальто, одеяла. Мы с подругой стали “четой первобытных людей”. Когда приходило время обеда, мы приносили еду из дома в “хижину” и ели как бы охотничью добычу, зажаренную на костре. Игра была для меня полна эмоций и особенных, потому что я играл с девочкой. Навсегда осталось чувство женского очарования. Когда я взялся за сказы, мною двигало и сознательное намерение воплотить в них обаяние Вечной Женственности. Женщины меня восхищают и вдохновляют. Живу в компании женщин: жена, дочь и чудесная морская свинка Виннечка.

***

Е.З.: Какие документы вы изучали, создавая роман “Донесённое от обиженных”?

И.Г.: Мне очень помогла небольшая книга историка Казимира Валишевского на французском языке “La derniere des Romanov., E” [“Последняя из Романовых”] (Париж, 1902), работа до сих пор не переведена на русский. Важной оказалась и другая книга К. Валишевского “Преемники Петра” (Москва, книгоиздательство “Современные проблемы”, 1912). Я опирался на Народный лексикон Бертельсманна (издания 1956, 1960) на немецком языке, пользовался многими другими германскими источниками. Нужные сведения, к примеру, нашлись в историческом лексиконе Кёблера [Koebler, G.: Historisches Lexikon der deutschen Lander. Die deutschen Territorien vom Mittelalter bis zur Gegenwart] (6. Auflage, Mьnchen, 1999). Превосходными источниками оказались книга Игоря Плеве “Einwanderung in das Wolgagebiet: 1764 — 1767” (Gottingen, Gцttinger Arbeitskreis, 1999) и его же труд “Немецкие колонии на Волге во второй половине XVIII века” (2-е изд., Москва, Готика, 2000). Я постоянно обращался к богатейшему сборнику документов “Архив русской революции” в 22 томах, который издавался Г.В. Гессеном в Берлине в 20-е, в начале 30-х гг. Стал находкой двухтомник В.А. Бильбасова “История Екатерины II” (Берлин, 1900).