Имя для планеты - [31]

Паук бился на земле в агонии. Пату явно нужна была помощь, но я опасался, что чудовище заденет меня или обрушит потолок. Его ярость и боль были столь велики, что стены пещеры вздрагивали от бросков тела, а сверху сыпалась труха.

Наконец, тварь стала затихать, её содрогания ослабели, да и янтарная кровь из бока перестала бить фонтаном, превратилась в ручеёк.

- Пат... Как дела? - задал я глупый вопрос, но Патрик не ответил.

От мерцающей крови, разлитой пауком, в пещере стало светлее. Я присмотрелся и увидел, что тело друга опутано тонкими нитями, должно быть, паутиной, а лицо его приобрело нехороший оттенок. Я двинулся к нему...

Проползая мимо паука, я для проверки пнул его ногой, потом взял тесак и на всякий случай рубанул по тонкой шее. Голова чудовища неожиданно легко отделилась и безразлично покатилась по земляному полу. Всё, теперь ему будет сложно кусаться.

Я добрался до тела друга и заглянул в лицо. Да, мне не показалось... Патрик, похоже, задыхался. Я начал резать паутину, мысленно благодаря себя за то, что взял тесак. Наконец, последняя нить была перерезана, я схватил О'Доннела за руки и потянул наружу.

При свете угасающего дня всё выглядело гораздо хуже. Лицо Патрика приобрело ярко-жёлтый оттенок, веки набрякли - вид был угрожающий. Надо было срочно промыть место укуса водой. У меня не было ни медикаментов, ни знаний, промыть рану - единственное, что я мог сделать. Ручей поблизости от бакена, надо спешить.

Я крякнул и взвалил Пата на спину. Двигаться было тяжело, торопясь сюда, я не запоминал путь, несколько раз сбивался и возвращался назад. К ручью я подошёл уже в сумерках.

Костёр, оставленный мной, почти погас, угли загадочно светились во тьме, как глаза многоокого чудовища. Я опустился у очага. Ноги у меня гудели, надо было передохнуть...

Отдыхал я недолго, хриплое дыхание друга не давало времени на перекуры. Уже скоро я стоял на коленях на берегу ручья и мочил там свою майку. Потом я поспешил к Патрику, с трудом разжал его зубы и выдавил всю воду, которой была пропитана майка, ему в рот. Конечно, коктейль не из приятных, но вода поможет вывести яд из организма. Так, по крайней мере, в теории...

Никакого другого лечения я предложить не мог. Хотя... Я взял майку, протёр рану, оставленную паучьим жалом и пространство вокруг неё. Потом снова намочил майку и выжал на рану остатки воды.

Ночь прошла в хлопотах. Пат весь горел, я бессчётное число раз бегал на берег ручья, чтобы смочить майку, давал Пату пить и промывал рану. Пришлось много раз полоскать майку, чтобы яд не попал в желудок. Во время этих хлопот я протоптал тропинку, хорошо видимую даже во тьме. Костёр горел всю ночь, я несколько раз выходил в лес, чтобы набрать сучьев. В колеблющемся свете огня было видно, как заострились черты лица О'Доннела. Под утро дыхание Патрика выровнялось, жар, кажется, спал, и я смог задремать. Проснулся я оттого, что Пат звал меня.

- Серж... Серёга...

- А... - очнулся я. - Пат! Как ты себя чувствуешь?

- Бывало и лучше, - тихо ответил он. - Где мы?

- У бакена... Я перепрограммировал его, теперь он передаёт сигнал SOS. Нас спасут...

- Молодец... Я был уверен, ты справишься, - прошептал Пат.

- Подумаешь... Мы на Фароне с ребятами и не такие дела мутили. А перепрограммировать бакен - плёвое дело.

- А паук? - вспомнил О'Доннел.

- Убил я его, он там, в пещере остался, - заверил я. - Не думай о нём.

Пат не ответил, я решил, что он снова отключился, но тут он внезапно спросил:

- Как зовут твою жену?

- Жену? - удивился я. - Галка. Вернее Гала. Гала Градова, в девичестве - Бойдд.

- Гала... - хрипло повторил Патрик. - Хорошее имя... Назови планету Гала.

С рассветом стало ясно, что улучшение оказалось временным. Патрику не стало легче, с первыми лучами светила он опять впал в беспамятство. Снова страшное хрипение сотрясало его грудь, веки набрякли, а жёлтый цвет растёкся по лицу. Я потрогал его лоб и отдёрнул руку. Лоб был неожиданно холодным... Видимо, болезнь Патрика вступала в новую стадию.

Я не знал что делать, лишь бегал к ручью и мочил там майку, которая от такого использования превратилась в тряпку. Я льстил себя мыслью, будто помогаю Патрику, но вполне могло статься, что убиваю его. Я боялся думать об этом, но опять и опять эта ужасная мысль приходила мне в голову. Бросить всё и пустить лечение на самотёк я не мог, но и чем помочь реально, тоже не знал. Оставалось, надеяться, что моё промывание хотя бы не навредит.

День выдался особенно жарким, местное солнце нещадно палило с небес. Когда мы шли к бакену, жара не так чувствовалась, сейчас же она стала просто нестерпима. Я стал опасаться, что это может 'добить' моего друга. В который раз пригодился тесак Патрика. С его помощью я соорудил шалаш. Убежище получилось неказистым, но просторным, там хватило места и мне. Ветер свободно гулял внутри, но от палящего зноя шалаш спасал неплохо.

Птицы орали в лесу, желтоватые облака парили в зените, я сидел рядом с хрипящим Патриком и думал, увидит ли он следующий рассвет?

У меня не было друзей. Приятелей всегда хватало, а вот друзей - не было. Я не очень-то переживал по этому поводу. От забот меня спасало высокое положение отца, а для совместных развлечений приятели вполне подходили. Я встретил друга, когда не ожидал и когда он был мне нужен более всего. Сильнее всего меня угнетало собственное бессилие. Будь жив Зяблик, я вызвал бы его, даже со сломанными движками живчик постарался бы добраться на мой зов. Живой корабль по-другому не может... Там внутри имелся кибердок с набором лечебных программ. На худой конец, можно погрузить больного в стазис, а самому терпеливо дожидаться службы 'Коспас'. Но Зяблик умер, а помощь может и не придти...