Imprimatur - [141]

– Ну вот. Хоть и воняют, но это стоило того, – с удовольствием проговорил он, доставая из шва свернутые в очень плотный рулончик листочки, составляющие письмо.

Развернув их, он принялся читать при свете свечи.

Я бы солгал, если бы скрыл от читателя, что эта картина и по сей день столь же жива в моей памяти, сколь и смутна.

Мы стали жадно, чуть не вместе, перелистывать страницы письма, написанного по латыни старческой дрожащей рукой. – Optimo amico Nicolao Fouquet… mumiarum domino… tributum extremum… secretum pestis… secretum morbi… ut lues debelletur… [166] невероятно, просто невероятно, – еле слышно произносил Мелани.

Эти слова показались мне отчасти знакомыми. Аббат попросил меня вернуться в коридор, чтобы вовремя предупредить его о появлении Дульчибени. Я послушно встал у двери, не сводя глаз с лестницы. До меня долетали недоверчивые возгласы Атто, заканчивающего чтение письма без меня.

Увы, случилось то, чего я больше всего боялся. Зажав обеими руками нос и рот, выпучив глаза, Мелани показался неожиданно на пороге и, сунув мне письмо, закачался, пытаясь подавить чих.

Мой взгляд упал на заключительные строки послания, с которым Атто, по всей видимости, еще не успел ознакомиться. Но возбужденное состояние и изощренные телодвижения, коим он предавался, пытаясь совладать со своей всегдашней склонностью к прочищению столь необходимого ему органа, словом, происходящее с ним настолько мешало мне, что я мало что понял из письма. Взгляд мой скользнул по заключительным словам: mumiarum domino. Я уже где-то встречал их. Ниже стояла подпись: Athanasius Kircher I.H.S.

Не в силах дольше сдерживаться, Атто кивком указал мне на исподнее Дульчибени, и я поспешил вложить письмо в шов. Украсть его мы никак не могли: он наверняка узнал бы об этом и неизвестно как поступил бы. Закрыв дверь комнаты на ключ, Атто предался оглушительному чиху, не сдерживаемому более и победно прогремевшему в стенах «Оруженосца». Тотчас открылась дверь Кристофано.

Я кубарем скатился с лестницы, успев услышать лишь обращенный к Атто вопрос:

– Что вы делаете в коридоре?

Аббату пришлось изрядно напрячь умственные способности, призвав на помощь всю свою смекалку: он-де как раз направлялся к доктору, чтобы тот прописал ему лекарство от измучившего его чиха.

– Вот как? Но отчего ваши туфли и чулки замараны грязью? – посуровевшим голосом спросил Кристофано.

– О… гм… и впрямь, того… слегка запачкались во время переезда из Парижа… я и не позаботился о том, чтоб почистить их, ну да со всем, что тут произошло, где уж… – бормотал Атто. – Но, прошу вас, не станем говорить здесь. Не то разбудим Бедфорда.

Англичанин и вправду находился неподалеку. Кристофано что-то пробурчал в ответ, после чего его дверь захлопнулась. Видимо, он пригласил Мелани заглянуть к нему. Несколько минут спустя они вновь вышли в коридор.

– Мне очень не по душе вся эта история. Сейчас посмотрим, кто развлекается, играя в сомнамбулу, – проговорил Кристофано и постучал в чью-то дверь.

Заспанный голос Девизе отвечал ему изнутри. – Простите, небольшая проверка, – ответил Кристофано.

Я весь покрылся холодным потом: настала очередь Дульчибени. Кристофано постучал к нему. Дверь открылась:

– Да?

Помпео Дульчибени был уже у себя!

Как только волнение улеглось, я поднялся к себе, ожидая прихода Мелани. Произошло то, чего мы опасались: Кристофано застал Атто разгуливающим по «Оруженосцу», а Дульчибени при всем при этом присутствовал. Вероятно, он прошмыгнул к себе, пока Атто находился в комнате Кристофано, а я на первом этаже. Всего несколько ступеней отделяли вход в чулан от второго этажа, где располагалась его комната: в темноте, крадучись, он спустился по ним, так что я ничего не услышал. Что ж, вполне возможно, хотя и маловероятно.

Но уж совсем невероятным было то, что он смог так быстро вернуться, ведь когда мы удрали из дома Тиракорды, он еще там оставался, кроме того, ему нужно было самостоятельно, без чьей-либо помощи одолеть все эти люки, лестницы, стараясь обходиться без света. Какой же выносливостью надо обладать, и это в его-то годы! – подумал я.

Недолго пришлось мне дожидаться Мелани. Он был вне себя от ярости, оттого что так глупо и смешно выдал себя Кристофано и пробудил подозрения у Дульчибени.

– А что, если он сбежит?

– Не думаю, что он так поступит. Он боится, как бы Кристофано не забил тревогу и не навлек на нас санкции Барджелло, а также как бы мы не последовали его примеру, обнаружив таким образом спуск в подземные галереи и путь к дому Тира-корды. Это непоправимым образом сказалось бы на его тайных планах. После сегодняшней ночи он попытается поскорее привести их в исполнение. Нужно быть начеку.

– Но зато какое открытие мы сделали, обнаружив письмо в его подштанниках! – добавил я, тут же придя в хорошее расположение духа. – Кстати, как вы так скоро разгадали, где тайник?

– Я смотрю, ты не большой любитель рассуждать. С кем прибыл сюда Дульчибени?

– С Девизе. И с Фуке.

– Так. А где Фуке прятал свои записи, будучи заключенным в Пинероло?

Я стал вспоминать все, что узнал час назад из рассказа Мелани.

– В стульях, за подкладкой платья и в исподнем!