Имперский цикл - [54]

— Следующий, — я сделал очередную пометку в таладе.

— Мудрый брат Палис. Интересный человек. Я тут провел одну дополнительную проверку по нему и обнаружил двойное дно, — Мариц листал свой маленький блокнот, в котором он хранил в зашифрованном виде свои самые секретные данные.

— Чем было вызвано внимание? — зачастую именно в мелочах и скрываются ключи к сложным душам.

— Обычная перекрестная проверка фактов. Я зацепился за его отношение к единобожникам. С одной стороны, он их сторонится, но кое-какие действия заставили усомниться в его искренности. Я обратил внимание на два случая, когда он поддержал двух молодых братьев, ярых единобожников. Их имена… Их имена…. Да к чему они сейчас? Или все же поискать? — Мариц глянул на меня вопросительно.

— Простите, Мариц, что за единобожники? У меня провал в этой области знаний. Какое-то религиозное течение? — мягко спросил его я.

— У меня есть описание в рабочих материалах. Вот держите. Если кратко, они утверждают, что бог един и раздробление орденов ошибочно. Они пытаются объединить всех верующих под одной верой. Понятное дело, у них много противников, в основном среди религиозных иерархов, но среди молодежи они пользуются определенным успехом. На открытое столкновение они не идут, поэтому не запрещены, — сделал акцент на последнем слове Мариц.

— Единобожники, — я покатал на языке это слово.

— Они называют себя единоверцы, — вставил Мариц.

— Да, так лучше. Я чувствую, это отличный вариант, — в голове сразу завертелись мысли.

— Чем же? Старые монахи, имеющие вес в обществе, будут в гневе, — монах заинтересованно глядел на меня.

— …А молодые могут увлечься, — я вскочил и зашагал поперек комнаты, перед столами. — Старых мало, молодых много. И главное, — я повернулся и наставил указательный палец на Марица, — этот Палис будет полностью наш. Мы дадим ему то, о чем он даже не мечтал. Это ведь идеальный вариант. Допустим, мы поставим аббатом какого-нибудь старого святошу. Он примет это как должное, и я уверен, спустя небольшой срок примется рьяно вмешиваться в наши дела. Единоверец же получит то, чего ему самому никогда не добиться. Он получит из наших рук. Вдобавок он будет отлично понимать, что без нас он не удержится. Ну и главное, я разрешу ему открыто насаждать единобожие, пусть и занимается этим и не лезет в наши дела, — остановился, ощущение найденного гениального решения посетило меня. И я им наслаждался.

— Это может плохо кончится. Более того, это может даже не начаться, — кисло улыбнулся Мариц.

— Бросьте, вы слишком сильно их боитесь. Вы привыкли всегда действовать тайно, малыми силами. У нас же другое положение, мы будем пугать их, и напрямую угрожать. И надо все делать быстро, пока они опомнились, пока в памяти еще свежа казнь аббата. Кстати, как он? — что-то я совсем упустил его из вида, забыл о нем как об отработанном материале, как бы ни ошибиться.

— Под присмотром здесь в аббатстве, — мне показалось, толстяк что-то не договаривает.

— Донесите слух, что если через год аббат покается, то ему будет разрешено вылечиться, — я многозначительно кивнул головой.

— А что, сейчас нельзя? — удивленно спросил Мариц.

— Вот пусть и поймут, что нельзя. Назначьте нашему кандидату встречу, после обеда. Надеюсь, баронесса ат Уол приняла мое приглашение? — я сел обратно за стол.

— Да. Вам будет накрыто в голубой гостиной. Хотите кого-нибудь еще видеть? Местные в замешательстве, они не знают, как себя вести, но думаю, что некоторые хотели бы с вами поговорить, — он вопросительно заглянул мне в глаза.

— Ах, оставьте. Мне это еще предстоит в замке. Там все сложнее. А местные пусть привыкают. Нужных мне людей я сам позову.

Личные покои аббата. Малая гостиная.

Средних размеров стол на восемь персон накрыт всего на двоих. Блюд немного, но все приготовлены согласно придворным канонам.

— Рад, что вы приняли мое приглашение, баронесса, — я искренне улыбнулся.

— Это я рада, что вы меня позвали. Поверьте, это большая честь, — так же мило улыбнулась баронесса.

— Ну не такая уж и большая, учитывая нашу разницу в происхождении, — вкрадчиво произнес я этот пассаж.

— Ах, оставьте, к чему это все. Я, признаться, и раньше была не сторонницей всех этих любезностей. А уж в наше-то время, все эти титулы, — она покрутила рукой перед собой.

— Согласен, время сейчас не простое. Я и сам не люблю всю эту мишуру. Но, тем не менее, представительнице столь знатного и древнего рода не стоит так бросаться словами. Ваш род известен своим высоким благородством, пронзающим века, — почтительно произнес я.

— Как громко и пафосно все это звучит. Особенно в свете последних событий, о которых, я думаю, вы знаете все. Я представляю, что вы подумали, когда встретили Филис и Авиту за стенами аббатства, — горько усмехнулась она.

— Вы можете представлять все что угодно, и возможно даже вы и угадаете. Но одно я вам скажу точно, я вас не осуждаю. Я столько всего повидал, — так же горько усмехнулся я.

— Я тоже повидала не меньше вашего. И тем не менее, я сама себя осуждаю, — баронесса отвела взгляд, уставившись в стену.

— Да, это сильное чувство, от такого никуда не убежишь и нигде не спрячешься. Но что вы могли поделать? — попытаюсь вытащить ее из этой ямы, можно было, конечно, попытаться что-нибудь намолоть, но я совершенно не думал в этом направлении.