Имперская идея в Великобритании - [16]
На изменение общественного мнения в отношении к колониальным владениям страны значительное влияние оказала мировая экономическая ситуация последней трети XIX в. Одной из ее особенностей оказалось стремление промышленных лидеров государств обеспечить себя надежными рынками. В середине XIX в. Англия обладала передовой промышленностью и самым большим флотом, получив, таким образом, карт-бланш на колониальные захваты. В последней трети XIX в. стал очевидным растущий интерес европейских держав к независимым и даже находившимся в сфере британского контроля территориям. Английское общество узнавало об угрозе иностранной конкуренции из огромного количества памфлетов с грозными названиями, например, «Как нас бьют на международных рынках», «Падение нашей промышленности», «Конкуренция иностранцев», «Отступление по всей линии»[88]. На смену космополитизму свободной торговли в Англии приходит новый принцип: торговля следует за флагом. Лучшим способом для расширения торговли начинает считаться расширение территориальных границ. Ведь европейские страны предпочли пойти по пути колониальных захватов, в которых преуспела Англия, отвергнув предложенную фритредерами схему свободных экономических отношений.
Конкуренция европейских держав и необходимость предпринимать ответные меры во благо процветания Англии и всей империи нашли свое отражение в имперской идее и стали сильнейшим стимулом к проведению активной колониальной политики. Особенно настораживал деловые британские круги бурный экономический рост Германской империи, а также поддержка немецких экспансионистов со стороны правительства. Королевская комиссия по изучению причин упадка британской торговли и промышленности (1886 г.) одной из наиболее значительных причин кризиса назвала германскую конкуренцию. В заключительном отчете комиссии говорилось: «В каждой части земного шара ощущается настойчивость и предприимчивость немцев»[89]. В этот период приобретение одной страной новых территорий начинает рассматриваться как ущерб или угроза для другой, провоцирование конфликтов и приближение вероятности войны. Общественная тревога подогревалась экспансионистскими речами и пессимистическими прогнозами о судьбе страны. «Каждая миля территории и каждый возможный покупатель, захваченные нашими конкурентами, потеряны для нас», – предупреждали сторонники имперской экспансии[90].
Следует отметить, что вступление англичан в «схватку за Африку», активные поиски новых рынков и территориальные захваты по возможности преподносились общественному мнению как стремление Англии сохранить систему «открытых дверей» в слаборазвитых странах, равные возможности для предпринимателей всех стран. При помощи официальной экономической доктрины активная колониальная политика трактовалась как попытка сохранить и по возможности расширить сферу свободной торговли. В английском обществе существовало опасение, подкреплявшееся фактами, что протекционистские державы не замедлят распространить свою тарифную политику и на захваченные территории. Этим будет фактически закрыт доступ Великобритании к значительной части мировых рынков. Именно необходимость сохранить систему «открытых дверей», как гласила официальная версия, заставила британских политиков забыть о решении не расширять границы империи на тропические районы Африки[91]. В этом аспекте весьма интересным является замечание, сделанное премьер-министром лордом Солсбери французскому послу в 1897 г.: «Если бы вы не были такими упорными протекционистами, то и мы бы не стремились аннексировать территории»[92]. Стремление Солсбери придерживаться традиционной практики экономического проникновения прослеживается во многих его высказываниях. Анализируя территориальный спор, возникший между Великобританией и Францией вокруг Западной Африки в 1898 г., премьер-министр отмечал: «Нашей целью является не территория, а возможности для торговли»[93]. Солсбери был готов пойти на уступки французам, если те, в свою очередь, обеспечат привилегии для британской торговли в регионе. Подобную мысль выразил известный колониальный администратор Г. Джонстон во время лекции в Колониальном институте. Он заявил, что «если бы свободная торговля являлась общим принципом для всех наций мира, то нашим торговцам было бы безразлично, какая из великих держав контролирует новые рынки для нашей коммерции»[94].
Необходимо отметить и огромное влияние, которое оказывали сведения о реальных или, скорее всего, предполагаемых, богатствах неизведанных стран на взгляды британцев конца XIX в. Художественные и публицистические произведения, заметки путешественников, а то и простые выдумки будоражили воображение более чем статистические выкладки парламентских комиссий или экономические труды. Например, произведение Р. Хаггарда «Копи царя Соломона» (1885 г.) давало вполне определенный и довольно привлекательный образ тропической Южной Африки. Отправляясь на захват земель в междуречье Замбези и Лимпопо, британские искатели верили, что эти земли богаты золотом, что именно там находится таинственная страна Офир
