Империя в прыжке. Китай изнутри... - [182]

Единственный способ хотя и не спасения от глобальной депрессии, но хотя бы временного поддержания жизнеспособности мировой экономики, — и при этом очевидный для всех ее участников самое позднее со времен забытых «плана Миядзавы» и «валютной змеи» Лафонтена (то есть аж с 1998 года), — ограничение движения спекулятивных капиталов.

Характерно, что единственные неразвитые страны, устоявшие в долговом кризисе 1998 года и избежавшие разрушительной девальвации, — самая экономически либеральная и самая экономически авторитарная страны того времени: Чили и Малайзия, — спаслись одним и тем же способом: введением налога на вывод этих капиталов.

В полном соответствии с законом политического предпочтения глобальные медиа (и ведомые ими «аналитики» и «эксперты») распяли за это власти Малайзии (а заодно и поддержавшего их тогда еще не Нобелевского лауреата Пола Кругмана), тактично и политкорректно не обратив внимания на аналогичные в принципе действия властей Чили.

Однако это лишь подчеркнуло убедительность результата: когда крайности сходятся, они открывают истину, — но противоречащая интересам истина пугает, а отнюдь не воодушевляет.

Само собой разумеется, что ограничение движения спекулятивных капиталов нанесет существенный ущерб не только им, но и странам их базирования (в первую очередь США, во вторую — Великобритании, а также многим странам еврозоны). Поскольку финансовые спекуляции в последние два десятилетия были едва ли не наиболее прибыльным видом бизнеса, соответствующие страны качественно, еще более усилили свое влияние. И они просто не могут допустить само собой очевидного и категорически необходимого регулирования глобальных спекулятивных капиталов, потому что этим нанесут значительный ущерб прежде всего сами себе.

Критической формой это противоречие достигло для наиболее влиятельной страны — США — которая в полной мере вкусила выгод, а сейчас начинает вкушать и парализующие ее проблемы, вызванные участие на мировых рынках в качестве одновременно ключевого регулятора и ключевого участника. Ведь играющий судья не может не только проиграть, но и остановиться, — даже когда усталые зрители уже ушли, а тотализатор закрылся за очевидностью всех результатов.

Лидер, нанесший своей стране ущерб подписанием сколь угодно насущных и назревших с глобальной точки зрения соглашений об ограничении движения спекулятивных капиталов, будет немедленно и вполне демократично, в соответствии с единодушным требованием общества (импичментом либо снайперской винтовкой), отрешен от должности, а решения его — дезавуированы.

Просто потому, что его работа действительно заключается в оптимизации в первую очередь именно национальных, а отнюдь не глобальных процессов. И существующие в настоящее время институты, исторически сложившиеся на национальном уровне, на глобальном уровне, на котором и развертываются современные кризисные явления, попросту не работают, подчиняясь действующим на нем более сильным и более эгоистичным игрокам (вполне способным организовать в своих интересах, в том числе и ошибочно понятых, новую глобальную катастрофу, превышающую по масштабам и Первую, и Вторую мировые войны) — и потому обречены на заведомую беспомощность.

В силу изложенного стратегический выбор в условиях глобального кризиса будет делаться современным человечеством неосознанно, стихийно, разрозненными шагами, направленными на решение отдельных, не связанных друг с другом текущих проблем.

Да, этот слепой подход весьма разрушителен. Стоит вспомнить, как именно таким путем, — маленькими шажками в разных направлениях и по разным поводам, — соскользнуло человечество, ведомое интересами только нарождавшегося тогда глобального финансового капитала, в чудовищную Первую мировую войну, которой не желали лидеры ни одной из ее основных стран — участниц.

Поэтому сегодня для понимания состояния и ближайших перспектив человечества первоочередное значение приобретают именно «маленькие шаги», которые порознь и, скорее всего, незаметно для себя, при помощи совершенно разных институтов делают народы двух ключевых экономик современного мира — США и Китая. (Инерция и идеологизация европейской бюрократии, равно как и глубокая внутренняя дифференциация Европы, надежно исключает возможность европейских народов делать какой бы то ни было выбор даже в отношении своей собственной европейской экономики, третьей из определяющих судьбу человечества.)

Пока ситуация обнадеживает: несмотря на стратегическую безысходность, ни один из «маленьких шажков», делаемых сегодня ключевыми странами мира, не создает видимой угрозы их превращения в «большой шаг для всего человечества», срывающий его в пропасть глобальной депрессии. И мир балансирует на этой грани, по крайней мере, с 2001 года: на протяжении более чем половины жизни целого поколения.

Правда, методы сохранения относительной финансовой стабильности и поддержания осыпающейся на глазах глобальной финансовой инфраструктуры, без всякого преувеличения, чудовищны.

Для финансирования неконтролируемо разрастающегося (из-за противостояния кризису глобальных монополий и угрозе срыва в депрессию) государственного долга США нужно загнать в свои ценные бумаги деньги всего мира.