Империя - [67]

— Ну-ка, ну-ка, Федечка, — мгновенно заинтересовалась беседой женщина. — Выкладывай в деталях. Это очень важно.

Ее реакцию нисколько не разделил Лавриков. Напротив, она была у Федора Павловича прямо противоположной.

— Для кого важно? — спросил он раздраженно, повышая при этом голос на полтона.

— Для меня! — огрызнулась Розгина.

— Кажется, нам пора закрывать коммуну и разъезжаться по отдельным углам, — сварливо заявил Лавриков, но его интонации чрезвычайно обеспокоили заварившего всю эту кашу Мошкина.

— Езжай, господи! — поморщилась Клавдия. — Испугал… Пропадешь через два дня неухоженным.

— Можно подумать…

Однако очередную попытку Лавра войти в конфронтацию с домашними оппонентами прервал его собственный сын. Отодвинув в центр стола свою опустевшую тарелку, Федечка решительно и громко произнес:

— Тихо, родня! Не шумите. День надо начинать с положительных эмоций.

— Вот! — обрадованно высказался Санчо. — Одинаково мыслим.

— Только день кончается!

С этими словами Федор Павлович буквально испепелил взором подавшего так некстати голос Александра. Тот мгновенно стушевался и скромно потупил взгляд маленьких поросячьих глазенок себе в тарелку, уже заполненную оладьями.

— Зато ночью я совершил несколько чрезвычайно изящных взломов, — с радостной улыбкой продолжил Федечка, казалось не обративший внимания на возникшие за столом разногласия.

— Правильно, — сокрушенно покачал головой Лавриков. — Единственный сын — уголовник.

Розгин ехидно усмехнулся.

— В нашем УПК статей за хакерство нет, — парировал он. — Тем более я — без ущерба, из чистого любопытства.

— Федечка, кончай болтать и давай по теме! — поторопила юношу Клавдия.

— Я по теме, тетечка. — Парень намеренно тянул время, порождая встречное любопытство. Но и выговориться ему тоже хотелось. Чисто мальчишеский азарт. — Есть международная фирма с виртуальным офисом на Кипре — «Глобал миат продактс», кажется. Так вот эта фирма настойчиво хотела слиться с нашей магазинной империей. А «император», наверно, не хотел.

— Кирсанов? — уточнила Клава.

— Кирсанов.

— Откуда ты знаешь, что не хотел? — В голосе женщины засквозило неприкрытое недоверие.

Федечка откинулся на спинку стула и величественно скрестил руки на груди. Парень усердно изображал из себя всемогущего мага, способного по мановению волшебной палочки в умелых руках извлечь из пустого цилиндра белоснежного пушистого кролика.

— Судя по перекрестным ссылкам и фрагментам из зарубежных публикаций, — заговорил он с интонациями делового человека и бизнесмена в седьмом поколении, — в этом «Глобале» собрались не самые приличные люди. Скот покупали у фермеров подпольно — забитый и якобы сожженный во время эпидемий. Коровки там, телята, барашки. И — в глубокую заморозку, потом сюда — контрабандой, под видом гуманитарного транзита для Афгана. Все в грандиозных объемах.

Услышанное приятно удивило Мошкина. Он даже на пару секунд перестал жевать и растянул пухлые губы в улыбке.

— Не только у нас, значит, химичить умеют, — неизвестно по какой причине радостно присвистнул он.

— Наши с ними тоже достаточно подхимичили, — разочаровал его Федечка. — И еще. Если бы Кирсанов хотел слиться с «Глобалом» в любовном экстазе, он бы пожарно не переводил все средства из одного банка в другой, да еще с запретом доступа до особых распоряжений. Фактически он парализовал свою «Империю» перед самой гибелью. Его и убили. Не пойму только — по дурости или по уму.

— Была автомобильная авария, — не очень уверенно произнесла Клавдия, что вызвало у Розгина новую кривую усмешку.

— Таких случайных аварий не бывает, теть Клава, — нравоучительно заметил он, как человек успевший разобраться в жизненных сентенциях.

Разговор на стремительно развивающуюся тему был безжалостно прерван Лавриковым. Федор Павлович сделался мрачнее тучи в самую грозовую погоду и, шумно отодвинув стул по неровному паркетному покрытию, поднялся на ноги.

— Все? — хмуро поинтересовался он, обводя долгим взглядом всех троих оппонентов, собравшихся за прямоугольным кухонным столом. — Телепрограмма «Криминал» закончилась? Тогда сворачиваем самодеятельность.

Решение бывшего криминального авторитета было твердым и непререкаемым. Губы плотно сжались в единую линию, а глаза потеряли свой былой цвет.

Федечка покосился на отца снизу вверх.

— Что этот лозунг означает, папа? — спросил он.

— Ровно то, что означает. — Федор Павлович говорил резко и отрывисто. — Буквально. Больше никаких империй, взломов, паутин с перекрестными ссылками. Затеяна маленькая игра с реальными смертями.

— Имеется одна смерть, — осторожно напомнил Розгин.

— Лиха беда — начало, сыночка. — Давненько уже юноша не видел своего родителя в подобном настроении. — Жратва для России — вопрос всегда острый. Не телевизоры японские — «Рекордиком» перебьемся — и не электрояйцеварки… Жратва, от которой не откажешься при любом раскладе. Сам говоришь — масштабы аферы впечатляют.

— Весьма, — не стал оспаривать очевидное Федечка.

— А за впечатляющими масштабами обязательно стоят фигуры, тоже способные произвести впечатление.

Лавр знал, о чем заявлял сейчас во всеуслышание. За свою нелегкую и насыщенную событиями жизнь Федору Павловичу не раз доводилось сталкиваться с аналогичными ситуациями. Прекрасно понимал это и Санчо, но, опасаясь вспышки гнева со стороны Клавдии, предпочитал благоразумно помалкивать.