Империя - [33]

Панибратское обращение Мошкина и его беспечный тон не произвели должного впечатления на этого, по всему видать, явного солдафона. У парня имелись строго определенные инструкции, нарушение которых повлекло бы за собой нежелательные последствия. А учитывая тот факт, что амбал работал здесь уже далеко не первый месяц, посетителей он навидался разных. В том числе и таких, как этот. Рассчитывающих на то, что им удастся заморочить мозги швейцару своей развязностью и якобы беспечностью.

— Ждут с нетерпением, — усмехнулся Санчо и окинул взором просторный холл, где и полы, и лестница, и прилегающие к ней колонны были искусно выполнены из белого мрамора.

— Одну минуту. — Швейцар чинно прошествовал направо, остановился возле черного офисного стола и, ухватив руками переносную трубку радиотелефона, быстро набрал на ней какой-то трехзначный номер.

— Как можно жить в таком Манхэттене — не представляю. — В голосе продолжавшего озираться по сторонам Санчо явственно проступало откровенное неодобрение. — Сквозняки, наверно. И опасно.

— Что опасно? — подозрительно прищурился швейцар и пристальным взором окинул Мошкина с головы до ног. — Абсолютная безопасность.

Александр криво усмехнулся и, перехватив розовую папку в левую руку, освободившейся правой энергично почесал свое отвисающее чуть ли не до колен брюшко. Заехать домой, чтобы переодеться, Мошкин так и не успел, а потому чувствовал себя крайне неуютно в официальной тесной рубашке белого цвета. Куда с большим удовольствием он облачился бы сейчас во что-нибудь более просторное. В любимую футболку, например.

— Абсолютной даже в хранилище Центробанка нет, — со знанием дела изрек Санчо, возвращаясь к завязанной со швейцаром беседе. — А здесь… Если шлюзы в канале прорвет, это ж все затопится.

— Не затопится, — хмуро заверил его собеседник.

— Не знаю, не знаю… — Мошкин покачал головой.

Наконец в двести девятнадцатой квартире ответили на телефонный звонок, и все внимание швейцара переключилось на невидимую собеседницу. Связь была достаточно громкой, и Мошкин мог слышать голос Елизаветы Михайловны. Он поближе подошел к стойке.

— Да? — спросила Голощапова в телефонную трубку, и Александру не понравились ее грустные интонации. Будто она плакала секунду назад.

— К вам пришли, — доложил местный цербер и бросил короткий взгляд на визитера. — Как представить?..

— Представь — Санчо, — с улыбкой ответил тот.

— К вам пришел господин Санчо. — Швейцар тактично откашлялся, понимая, что произносит явную глупость. Женщина сейчас просто пошлет куда подальше, и всего делов. Тоже мне шуточки. — Он может подняться?

— Конечно. — Голос Елизаветы заметно оживился, а страж местного порядка с заметным облегчением вздохнул. — Будьте добры, пропустите.

Швейцар выключил телефонную связь и положил трубку на место. Сам же вернулся на исходное место между лестницей и лифтовыми кабинами. Принял привычную позу мраморного изваяния.

— Прямо к лифтам. Семнадцатый этаж, — проинформировал он Санчо бесстрастным голосом, едва размыкая при этом уголки губ.

— Ага, я вижу. — Мошкин зашагал в указанном направлении, но почти у самой цели остановился, повернулся вокруг своей объемной оси и вновь обратился к парадно одетому мужчине: — И потом, такая площадь пустует… Простаивает фактически… Мини-пекарню бы здесь открыли. Или пирожки жарить — класс! Вытяжку одну наружу — и всех делов. Если шлюзы, конечно, не прорвет.

Швейцар, уже потеряв всякий интерес к Александру, ничего не ответил на эти деловые предложения знающего человека. Он вообще никак не отреагировал на обращение гостя. Его постная физиономия не выражала никаких эмоций. Казалось, молодой человек заснул с открытыми глазами. Годами выработанный рефлекс, как догадался Мошкин.

— Ну, как хочешь, — пожал плечами помощник депутата. — Мое дело — предложить…

Хромированная кабина гостеприимно раскрылась перед Александром, и он шагнул внутрь экстравагантного помещения. Со всех сторон Санчо окружило его собственное зеркальное отображение.

— Ешеньки! — с неподдельным восхищением в голосе воскликнул Александр, оглядываясь по сторонам. — Как много пузатых!

Двери лифта закрылись, и кабина стремительно потащила тучное тело Санчо наверх, на семнадцатый этаж. Настроение у лавровского соратника было приподнятым. Он насвистывал себе под нос какую-то любимую мелодию из итальянской классики, но в связи с полным отсутствием природного слуха исполнение получалось отнюдь не качественным и далеким от оригинала.

Скоростной лифт достаточно быстро доставил Санчо по назначению.

— Какой еще Санчо в чужой квартире? — набросился на несчастную домработницу Кухарин, едва та положила трубку на аппарат. Он тоже прекрасно слышал как ответы женщины, так и предварительные вопросы швейцара. Какое-то нехорошее чувство на подсознательном уровне закралось в душу Олега Борисовича. Некий неприятный холодок с элементами животного страха. До сего момента мужчина считал, что опасаться в предстоящей бескомпромиссной борьбе стоит только Семирядина, а как видно, и у Елизаветы Михайловны имелись свои виды на имущество. А теперь выходило, что у нее были и сообщники. Санчо? Интересно. Очень интересно.