Империя травы. Том 2 - [5]

Но другие, принимавшие странные формы, жили далеко от кейда’я – и некоторые из них не слишком отличались от животных. Вскоре не слишком похожих на людей оборотней начали превращать в рабов, чтобы они делали работу, которую кейда’я не хотели или не могли выполнять сами. Хуже того, мы стали разводить их, как смертные собак и лошадей, в соответствии с нашими нуждами, потому что оборотни могли принимать разные формы даже при переходе от одного поколения к другому. Со временем мы научились делать так, чтобы они размножались в нужном нам направлении. Носильщики, ниски и даже волосатые существа, которых смертные называют гигантами, – все они сначала появились в потерянном Вениха До’сэ, где мы создали их собственными руками, для себя.

– Я знаю, кто такие ниски, – сказал Морган, который обрадовался, что ему хоть что-то знакомо в истории Танахайи. – Ну и гигантов, конечно. У норнов, напавших на нас возле Риммерсгарда, был гигант. Солдаты и даже мой дедушка сказали, что он самый большой из всех живых существ, что они видели.

– Значит, он был старым, – сказала Танахайа. – Они не перестают расти, так мне говорили. Некоторые из самых старых гигантов даже умеют говорить.

– В самом деле?

– Да. Потому что ниски, гиганты или даже носильщики, к которым относятся как к тягловым животным, – Дети Океана. И, несмотря на свой внешний вид, они не животные.

– Значит, и чикри такие же? – спросил Морган. – Тинуки… они тоже оборотни?

На мгновение на лице Танахайи появилось недоумение.

– «Чикри» – маленький народец, живущий на деревьях, с которым ты путешествовал? Да, я почти уверена, что они также тинукеда’я, хотя мне не доводилось видеть таких, как они, раньше.

Они пошли вдоль берега ручья, следуя за его течением между золотыми горами, под аккомпанемент стрекота насекомых и птичьего щебета. Некоторое время Танахайа молчала, что стало облегчением для Моргана, ошеломленного огромным количеством имен и сложной истории, но тут ему в голову пришла новая мысль.

– Ты говорила, что ваш народ покинул Сад, – сказал он. – Но почему? Если Сад был таким прекрасным местом, почему вы пришли сюда?

– Потому что в своем высокомерии Хамака совершил ужасную ошибку. – Танахайа склонила голову набок и прислушалась. – Мы уже совсем недалеко от реки – быть может, сегодня у тебя на ужин будет рыба, Морган.

Но даже такая упоительная перспектива не могла сейчас его отвлечь.

– Какую ошибку? – спросил он.

– В своей решимости уничтожить драконов и других существ, рожденных Морем Мечты, последователи Хамако – в том числе и его потомок Утук’ку – начали искать новые способы уничтожения врагов. И это привело их к открытию Небытия.

– Небытия? – В первый раз Морган поставил под сомнение безупречное владение Танахайей вестерлингом. – Ты уверена, что говоришь правильно? Это же бессмыслица.

Танахайа посмотрела Моргану в глаза, и он вдруг увидел у нее на лице печаль, напомнившую ему о ее возрасте.

– Я бы хотела, чтобы так было, – сказала Танахайа. – На нашем языке – А’до-Шао. На твоем – «Небытие» подходит больше всего. Других понятий у вас попросту нет. Есть некоторые вещи, смертный принц, – продолжала она, – которых быть не должно. Обычные слова не могут их описать ни в твоем языке, ни в моем. Как что-то может быть огромным и маленьким одновременно? Живым и мертвым? Как нечто может существовать и не существовать? Но Хамако открыл этот секрет, тайну Небытия. Оно не просто уничтожало то, к чему прикасалось, но делало так, будто его вообще не существовало прежде.

Пока Морган пытался понять, как такое может быть, они продолжали шагать по крутому, заросшему травой склону, между искореженными дубами с ветвями более изломанными, чем конечности калек, просящих милостыню перед собором Святого Сутрина. Теперь и Морган слышал шум реки внизу – грохот на фоне звонкой музыки близкого ручья, глухой рев толпы, кричащей одновременно на значительном расстоянии.

– Я не понимаю, – наконец признался он. – Это нечто, похожее на чуму? Что-то вроде Красной смерти?

Танахайа покачала головой.

– Сейчас мы совсем мало знаем про Небытие, но оно не похоже даже на самый худший мор. Мать Амерасу, Сендиту, последняя зида’я, помнившая Вениха До’сэ, могла лишь рассказать, что оно распространилось по Саду как грозовая туча, и от того, к чему оно прикасалось, не оставалось ничего – ни травы, ни камня, ни неба, ни даже сожалений. Ничего. Небытие пожирало все, что оказывалось у него на пути.

– Но как это случилось? И как твоему народу удалось выжить?

– Нас спасло только то, что поначалу оно двигалось медленно, но, когда процесс начался, его уже нельзя было остановить или заставить повернуть назад. Я не знаю, откуда оно появилось. Философ Хамака по имени Нерудад создал Небытие – или обнаружил, – и именно его первого оно поглотило. – Теперь Танахайа говорила с трудом. – Старейшины рассказывали, что этот ужас был подобен черному огню, который ничто не могло потушить, хотя он не имел формы и от него не исходило жара – пустота, которая превращала в пустоту все на своем пути.

– Но ведь здесь его нет? – с тревогой спросил Морган.

Он с трудом заставил себя не оборачиваться, чтобы проверить – не крадется ли за ними по склону Небытие.