Империя травы. Том 1 - [33]

.

Морган отнес диковинное существо в расселину, завернув его в плащ так, чтобы голова оставалась на воздухе, а конечности были прижаты к телу, как у младенца в пеленках, устроился поудобнее в своем убежище и положил зверька на колени. Тот постепенно перестал сопротивляться, большие глаза закрылись, но грудь продолжала подниматься и опускаться под руками Моргана.

– Риииииии… – выдохнул зверек, а потом смолк, и теперь тишину нарушало лишь его тихое дыхание.

Морган прижал его к груди, чтобы согреть, и вспомнил те дни, когда его сестра Лиллия была ребенком – единственное, что помогало ему отвлечься от ужаса после смерти отца, это когда он держал ее на руках и смотрел в невинное лицо сестры.

На некоторое время он даже забыл о голоде.

Глава 5 Бассейн

Они волокли, толкали и тащили живого связанного дракона вниз по склону горы, и даже с учетом того, что большая часть работы приходилась на Го Гэм Гара, задача казалась почти невыполнимой. Несмотря на то что гигант начинал трудиться за несколько часов до восхода солнца и заканчивал сильно после заката, к концу первого дня огромный связанный червь проделал совсем небольшой путь по склону. Тащить чудовищно тяжелое существо по неровностям, камням и впадинам было так тяжело, что Го Гэм Гар выбивался из сил, а дракон так стонал и хрипел от боли сквозь стянутые веревкой челюсти, что Нежеру даже начала его жалеть. Его глаза, каждый величиной с большую тарелку, в отчаянии закатывались, а из громадной пасти капала пена.

Певец Саомеджи старался действовать осторожно, когда засовывал кей-вишаа между массивными челюстями дракона. И находившийся в одурманенном состоянии огромный зверь извивался и стонал, словно ему снились жуткие кошмары. Нежеру прислушивалась к тому, как скрипят связывающие монстра веревки после каждого его судорожного движения, и не могла даже представить, что их всех ждет, если запасы кей-вишаа Саомеджи закончатся.

Впрочем, Нежеру и Ярнульф чувствовали себя ничуть не лучше. Днем они на носилках, сделанных из плаща Ярнульфа, несли обожженное и изуродованное тело командира Руки Мако. После получения чудовищно болезненных ожогов от крови дракона Мако весь день оставался без сознания, и о том, что он все еще жив, можно было догадаться только по редким стонам и едва заметным движениям. Нежеру изо всех сил старалась не обращать внимания на боль в сведенных судорогами пальцах. «Ярнульф не прошел, как я, подготовку Жертвы, – думала она. – Ему еще труднее переносить боль».

Лишь Саомеджи ничего не нес, когда они спускались вниз по склону, и его руки оставались свободными, чтобы держать в узде гиганта при помощи каменного хлыста, который причинял ему сильную боль и который Саомеджи постоянно держал при себе. Как и все Жертвы, Нежеру была научена склоняться перед властью. Но, будучи одной из участников экспедиции, которым удалось уцелеть, она не испытывала особого восторга, когда видела, что член их отряда – к тому же полукровка, как она сама! – освобожден от работы. Но до тех пор, пока Саомеджи контролировал гиганта, он был командиром, и неудовольствие Нежеру оставалось невысказанным.

Когда они наконец остановились, чтобы отдохнуть, Саомеджи приказал Ярнульфу отправиться на охоту и добыть им еду.

– И позаботься о том, чтобы принести достаточно дичи, чтобы мы смогли накормить гиганта и червя, Охотник. Остальные из нас могут довольствоваться малым, но оба животных должны остаться в живых.

Ярнульф нахмурился.

– Я едва держусь на ногах после того, как весь день нес Мако. Ты сам справишься с этой задачей, Певец. – Он показал на гиганта: – Посмотри, он почти полностью лишился сил. Сейчас он не представляет для нас опасности.

Саомеджи бросил на него холодный равнодушный взгляд.

– Ты бы не продержался даже одного дня в Ордене Песни, смертный. Остальные служители смеялись бы над таким глупцом, как ты. Никто не будет следить за гигантом, кроме меня, и теперь, когда командир Руки ранен, я тот, кто отдает тебе приказы. – Он повернулся к Нежеру: – А ты, Жертва, займись Мако. Дай воды. Я не думаю, что в ближайшее время ему потребуется пища, но он должен пить. Очисти его раны снегом, но будь осторожна. Позднее я его осмотрю – после того, как отдохну. А ты, смертный, – ты еще здесь? Я же сказал, отправляйся на поиски еды для нас.

Ярнульф колебался, на его лице появился гнев.

– Если ты произнесешь еще одно слово, я прикажу гиганту оторвать тебе голову. Для этого у него хватит сил.

Ярнульф повернулся и зашагал в лес.

Через несколько часов, когда Фонарь уже высоко поднялся в полуночное небо, а Волк устремился за собственным хвостом в сторону горизонта, Нежеру сидела на холодной земле и смотрела, как Ярнульф заканчивает превращать последнего снежного кролика и куропатку в уродливую мясную пасту с костями, мехом и перьями, чтобы пропихнуть ее в связанные челюсти дракона. Между тем оставленный на попечение Нежеру командир Мако спал. Его ожоги все еще оставались ярко-красными, но синевато-багровые куски кожи между ними уже приобретали тусклый оттенок смерти.

Саомеджи склонился над раненым командиром, чтобы вылить несколько капель какой-то жидкости из маленького кувшина в открытый рот Мако. Нежеру не поняла смысла его действий: не вызывало сомнений, что даже если командир переживет ужасные ожоги, он никогда не сможет снова служить королеве. Один его глаз исчез, осталась красная плоть вокруг пустой глазницы, щека превратилась в разорванные куски мяса, кровь дракона прожгла кожу до самых зубов, точно пламя свечи старый пергамент.