Империя травы. Том 1 - [20]
Но Деорнот всегда был таким. Он не любил кровопролитие, даже в историях. Однажды, когда они были совсем маленькими, он ударил Сагру, мальчишку, который жил рядом с гостиницей их родителей, и разбил ему нос. Деорнот прибежал домой, спрятался под одеялом и отказывался из-под него вылезти даже после того, как Сагра пришел, чтобы позвать его поиграть.
Зато Дерра всегда любила истории. Ее не беспокоило, что у отца только одна рука или что он прежде был принцем, а потом решил перестать им быть, – эту историю ей часто рассказывала мать, иногда в качестве доказательства его любви к ней, а порой прямо в противоположном смысле, когда ей становилась невыносимой жизнь в этом «вонючем мокром месте!» – Кванитупуле, их доме, который находился на границе болотистого Вранна.
Думать о тех днях сейчас было странно, в особенности когда они остались так далеко в прошлом – и вовсе не из-за расстояния или ушедших годах. Длинная извивающаяся дорога, которая привела ее к этому убежищу в темноте, под огромной горой Наккига, дала ей возможность предаться отрывочным воспоминаниям, подобным бусинам от ожерелья.
Когда их отец не вернулся из путешествия, Воршева впала в отчаяние. После месяца яростных обвинений в адрес исчезнувшего мужа она приняла решение вернуться на север вместе с Деррой и Деорнотом – однако так и не рассказала, что собиралась сделать. Воршева продала гостиницу, которая называлась «Чаша Пелиппы», вместе с ее прекрасной репутацией за смешную сумму – даже Дерра, несмотря на то что ей было всего десять лет, понимала, что толстый купец их обманул, – и отправилась в путь, погрузив вещи на одну телегу.
Однако на дороге их захватили тритинги, которых более всего интересовал кошелек Воршевы, а потом они услышали, как она бормочет что-то на их собственном языке. И всего через несколько дней всю семью – забрав у них ценные вещи и монеты, оставшиеся после продажи гостиницы, – доставили к отвратительному отцу Воршевы, тану Фиколмию, правителю большей части Высоких тритингов. С этого момента жизнь Дерры изменилась от плохой к ужасной. Ее брата-близнеца Деорнота отослали жить в другой клан – ему даже не дали попрощаться с семьей. А Дерра и ее мать стали рабынями Фиколмия, им приходилось работать от восхода до заката вместе с другими женщинами в лагере ее деда.
Дерра могла бы смириться даже с такими ударами судьбы, но с каждым днем после того, как Деорнота отослали прочь, ее мать все больше теряла интерес к жизни. Под глазами Воршевы появились черные круги, а лицо исхудало – она заставляла себя есть. Более того, она перестала обращать на Дерру внимание и даже старалась ее избегать. Лишь добрая тетя Хьяра, единственное хорошее, что случилось с Деррой после исчезновения отца, пыталась объяснить ей, что Воршева не сердится, а вспоминает ее близнеца, своего исчезнувшего сына, и это разбивает ей сердце.
– Она вернется к тебе, – говорила Хьяра, – только дай ей время.
Но Дерра не могла так долго ждать. Каждый день ей казалось, что ее хоронят заживо. Ей даже не разрешали подходить к другим детям – дед считал, что она уже слишком взрослая для игр, когда нужно сделать столько работы.
И, что хуже всего, дед стал обращать на нее внимание в других смыслах – о чем Дерра даже не могла поговорить с матерью, поскольку та вообще не обращала на нее внимания, и даже с тетей Хьярой. И когда приставания старика стали невыносимыми – по ночам Дерра не могла спать, опасаясь, что дед придет в ее постель, она решила сбежать из лагеря, от чудовищного деда и молчаливой мрачной матери, которая вела себя так, словно потеряла обоих детей, а не одного…
Она остановилась, напуганная шумом подземного озера. Она шла, ни на что не обращая внимания, погрузившись в воспоминания, но звук напомнил ей, что она находится под землей города Наккига и, если попадется, ее ждет неминуемая смерть. Или что-то по- хуже.
Она постаралась полностью обхватить ладонью сияющую сферу, которая называлась ни’йо, и та превратилась в красную паутину между ее указательным и большим пальцами. Некоторое время она стояла и слушала. Раздался плеск. Возможно, это рыба, но из этого следовало, что она совсем близко подошла к берегу подземного озера. Насколько она знала, в других домах на берегу озера никто не жил, ведь они принадлежали богатым аристократам, совершавшим долгое путешествие сюда из центра города только во время фестивалей.
Но в доме клана Эндуйа, Кимабу, жена ее любовника и господина Вийеки, уже должна была сообразить, что Зои сбежала. Поэтому она не могла допустить, чтобы ее заметил какой-нибудь садовник или слуга, готовящий дом к прибытию богатого господина, – никто не должен был сообщить хозяевам, что видел смертную женщину возле озера.
Может быть, плеск означал что-то другое? В темных туннелях жили существа, о которых даже Вийеки избегал говорить, а он являлся Магистром ордена, который пробивал эти проходы.
Она присела и застыла в неподвижности. Теперь, когда она спрятала сферу, единственным источником света остались диковинные сияющие черви, висевшие над озером на нитях сверкающего шелка. Зои подумала о прежних днях, о первой своей жизни, когда ее называли Дерра, и на мгновение сумела представить, что эти блистающие существа – звезды на огромном небе над землями, которые она не видела много лет.
