Империя Тигвердов - [16]
— Натан, — представился конюх, подводивший лошадей, молодой улыбчивый мужчина.
— Оливия, — подошла к нему симпатичная женщина. — Я — горничная.
— И моя жена, — добавил Натан.
— Хорошо. — Мне эта пара понравилась.
— Каталина, — сухо сказала еще одна женщина. — Я — повариха.
— Замечательно, — обрадовалась я. — Нам надо договориться о том, что будет сегодня на ужин. Милорд распорядился…
— А давайте вы будете заниматься своими делами, — зло отрезала женщина, — и не лезть в мои.
— Любезная, — заговорила холодно теперь уже я. — Вы немного не поняли. Меня наняли именно потому, что хозяин недоволен тем, как исполняются его приказы. В частности, он что-то говорил о том, что никак не может добиться, чтобы на завтрак подавали еду, которая ему нравится. Поэтому я буду выполнять ту задачу, для которой меня сюда пригласили, — обеспечивать такую работу служащих в этом доме, которая была бы по душе милорду Верду. Чуть позже я зайду к вам на кухню уточнить меню на ужин и на завтрак.
Я специально говорила все это мерзким, преподавательским голосом и не сводила глаз с Каталины, пока она не кивнула.
— Так лучше. Оливия, покажите мне, пожалуйста, дом. Все остальные могут заниматься своими делами.
Дом… Что и говорить — дом был богат. Мрамор каминов, изящество безделушек, преобладание белого, бежевого и золотистого. Картины на стенах — портретов не было. В основном пейзажи. На первом этаже — роскошная гостиная, столовая, библиотека с роялем. Отдельный коридор вел к господскому кабинету за закрытой на ключ дверью. Вверху, на втором этаже, в одном крыле были хозяйские покои, в другой стороне отдельная лестница вела к комнатам слуг. Под этими комнатами располагалась огромная кухня.
— Красиво, — улыбнулась я. — И дом содержится в порядке. Наверное, это не легко для вас — он очень большой.
— Прежняя экономка раз в неделю нанимала поденщиц из деревни, — ответила Оливия.
— Хорошая практика, — обрадовалась я. — Вы подскажете, к кому стоит обращаться?
— Конечно, госпожа Лиззард.
— Вы можете заниматься своими делами, а я пойду на кухню.
— Могу я задать вопрос?
— Конечно.
— Какие комнаты вам приготовить? В… господской половине?
— А где жила прежняя экономка?
— В нашем крыле, — растерялась девушка.
— Вот и замечательно, — доброжелательно откликнулась я. — Не будем отступать от правил.
— Но, может быть, вам будет удобнее… — смешалась горничная.
— Я заселюсь в ее комнаты. Подготовьте их, пожалуйста.
И я поспешила на кухню.
Интересно, меня что — всерьез посчитали любовницей милорда Верда? Может, и комнату решили зажать, предполагая, что я поселюсь рядом с ним? Нет, мужчина он, конечно, видный. Привлекательный. Но… И работаю я на него. И некстати какие-то отношения сейчас. И не факт, что мы друг друга заинтересуем…
Поймала себя на том, что я улыбаюсь, рассуждая о том, каково это — иметь в любовниках такую персону. Похоже, я все-таки немножко сошла с ума от всех своих приключений… Покачала головой — и зашла на кухню.
— Добрый день еще раз, Каталина. Что на ужин?
— Мясо под карамельным соусом со сложным гарниром из овощей, — гордо сказала она. — Салаты. И заливное из дичи.
— А как милорд относится к карамельному соусу? Я так понимаю, это на любителя?
— В новом сезоне это самый модный вид горячего, — отрезала она.
— Не буду спорить. Я лишь хотела спросить, любит ли его милорд. Этот самый карамельный соус.
— Не жаловался, — прошипела повариха.
— Ладно, допустим. Кстати, а что его милость любит на завтрак?
— Понятия не имею, — гордо заявила Каталина. — Я варю овсянку.
Я рассмеялась. Что-то это все мне напомнило ситуацию с сэром Баскервилем в нашем незабвенном фильме о Шерлоке Холмсе:
— Мальчик любит овсянку…
— Она полезная. Ее положено есть на завтрак! — продолжила Каталина.
— Кем положено? — аккуратно спросила я.
— Положено — и все!
— И так каждый день?
— Конечно.
Я вздохнула от сочувствия к милорду Верду. Подумать только: иметь репутацию имперского палача, быть сыном императора, пусть даже и незаконнорожденным, не последней персоной в своем отечестве — и получать по утрам ненавистную овсянку. Изо дня в день. Без права на отдых… И помилование. Может, Каталина и есть чья-нибудь засланка и мстит милорду за прошлые преступления и подвиги? Кашей!
— А вам не кажется, что пытаться воспитывать взрослого самоопределившегося мужчину — это как-то… смешно, — сказала я вслух.
Наша повариха зафыркала, не соглашаясь.
— Напеките на завтрашнее утро блинов, — распорядилась я. — Надо узнать, с чем милорд их любит.
Ко мне повернулись спиной, давая понять, что аудиенция окончена.
— Каталина, а как питаются слуги?
— Я готовлю на всех. — Она уже не поворачивалась.
— Хорошо. А как закупаются продукты?
— Раз в неделю. Я пишу список. Прежние экономки сами ходили в деревню, чтобы заказать там продукты. Нам их доставляют.
— Что с этой неделей?
— Все заказано.
— Я узнаю у его милости, что он предпочитает из еды. И к пятнице мы вместе с вами уточним список.
Мне уже не ответили.
Глава 7
Мой сын сказал бы, что это «подстава». Рэм бы, наверное, улыбнулся краешком губ и отметил, что я должна была бы это предвидеть. Сама я могла лишь обзывать себя дурой.
Они никогда не должны были встретиться. Великий князь, родственник самого императора — и бедная талантливая целительница, сирота. Но князя вынесет порталом прямо ей под ноги, истекающего кровью, умирающего. Он назовется чужим именем, она поверит в его искренность. А когда узнает правду, то просто исчезнет из его жизни, не желая быть очередной игрушкой. Но добрые духи, хранящие их мир, дадут Андрею и Ирине единственный шанс спасти свою любовь — самую длинную ночь в году.
Земляне — по мнению галактического совета — существа слабые, живут где-то на окраине галактики, стремятся стать полноправными членами общества — глупость какая! А тут ещё и умудрились сделать что-то такое, что тёмные эльфы — самые безумные и безжалостные воины — объявили их должниками чести. И кажется, что ничто землянам помочь уже не может. Но шаг за шагом жители Земного союза доказывают, что они достойны. Сначала — зваться "достойными врагами". Потом — стать друзьями. А потом — как обычно не вовремя и ни к месту — приходит любовь.
Никогда не знаешь, что больше пригодится в жизни — высшее образование или умение печь блины. Никогда не знаешь, что больше пригодится твоему сыну. Английский или фехтование, которым он занялся из-за аварии. Никогда не знаешь, где найдешь свое счастье. И где потеряешь — тоже не знаешь. Меня зовут Вероника Лиззард. Фамилия вымышленная, признаюсь в этом честно, потому что врать в империи Тигвердов бесполезно. Особенно милорду Верду, Имперскому палачу и бастарду императора. Он сильный маг и чувствует ложь. И только однажды он ошибется и потеряет свое счастье.
Никогда не знаешь, к чему тебя приведет любовь к синим платьям и к журналистике. Никогда не знаешь, кого видишь перед собой. У злодеев тысячи лиц, и надо научиться видеть сердцем.Меня зовут Вероника. С фамилией, как и со статусом в империи Тигвердов, мне еще предстоит определиться, а пока… Пока кое с кем предстоит разобраться, да помогут нам Стихии! И может быть, тогда я наконец-то скажу Ричарду, что…А сейчас под угрозой не только наше чувство, но и само существование тысяч людей под небом Империи, которое перестало быть прекрасным и мирным.
Королевство зельеваров бурлит: принцу приказали выбрать невесту. А что? Не надо было любовными похождениями бесить папеньку! А так - его величество объявил отбор невест. И сто барышень устремились во дворец. Ну как - устремились... Хелен, например, и не собиралась. Хотя и герцогиня, и с принцем дружит. Еще с академии. И королева-мать ее звала. Но... быть невестой принца - дело хлопотное. Небезопасное, опять-таки. А она хочет заниматься зельеварением. Да и сестра младшая - чудит. Так что отказывалась от "высокой" чести как могла.
Если характер вдруг резко меняется — это обычно не к добру. Но чтоб настолько! Перемены приводят Настю не куда-нибудь, а в чужую вселенную, где есть непривычные боги и маги, и более привычные ненависть и надежда… А как же наш мир? Кажется, что в отличие от того, параллельного, он начисто лишён магии. Но если очень-очень хорошо поискать?
Господи, кто только не приходил в этот мир, пытаясь принести в дар свой гений! Но это никому никогда не было нужно. В лучшем случае – игнорировали, предав забвению, но чаще преследовали, травили, уничтожали, потому что понять не могли. Не дано им понять. Их кумиры – это те, кто уничтожал их миллионами, обещая досыта набить их брюхо и дать им грабить, убивать, насиловать и уничтожать подобных себе.
Обычный программист из силиконовой долины Феликс Ходж отправляется в отдаленный уголок Аляски навестить свою бабушку. Но его самолет терпит крушение. В отчаянной попытке выжить Феликс борется со снежной бурей и темной стороной себя, желающей только одного — конца страданий. Потеряв всякую надежду на спасение, герой находит загадочную хижину и ее странного обитателя. Что сулит эта встреча, и к каким катастрофическим последствиям она может привести?
Сергей Королев. Автобиография. По окончании школы в 1997 году поступил в Литературный институт на дневное отделение. Но, как это часто бывает с людьми, не доросшими до ситуации и окружения, в которых им выпало очутиться, в то время я больше валял дурака, нежели учился. В результате армия встретила меня с распростёртыми объятиями. После армии я вернулся в свой город, некоторое время работал на лесозаготовках: там платили хоть что-то, и выбирать особенно не приходилось. В 2000 году я снова поступил в Литературный институт, уже на заочное отделение, семинар Галины Ивановны Седых - где и пребываю до сего дня.
Я родился двадцать пять лет назад в маленьком городке Бабаево, что в Вологодской области, как говорится, в рабочей семье: отец и мать работали токарями на заводе. Дальше всё как обычно: пошёл в обыкновенную школу, учился неровно, любимыми предметами были литература, русский язык, история – а также физкультура и автодело; точные науки до сих пор остаются для меня тёмным лесом. Всегда любил читать, - впрочем, в этом я не переменился со школьных лет. Когда мне было одиннадцать, написал своё первое стихотворение; толчком к творчеству была обыкновенная лень: нам задали сочинение о природе или, на выбор, восемь стихотворных строк на ту же тему.
«Родное и светлое» — стихи разных лет на разные темы: от стремления к саморазвитию до более глубокой широкой и внутренней проблемы самого себя.