Империя Тигвердов - [13]

Закрыла глаза и прислушалась к звукам окружающего меня мира.

Играл оркестр — что-то на три счета, очень похожее на вальс. В кронах деревьев легко шумел ветер. С этими звуками переплетался неспешный гул голосов, в котором время от времени слышались счастливые, даже ликующие детские крики.

Подбежал Паша… Нет, мы договорились, что здесь, в этом мире, он Пауль… Такое имя у них было. Значит, надо называть его как положено даже наедине или в уме… Подбежал Пауль, взял со скамейки, где я сидела, шпаги — и унесся к Рэму. Фехтование было у моего сына… больше, чем увлечением. Он им жил. А Рэму хорошо фехтовать было положено по статусу. И в этом мире, как я поняла, сражались холодным оружием. И магией.

Я прикрыла глаза, впитывая неяркое осеннее солнышко, и попросила кого-то:

— Пусть все обойдется… Пожалуйста, пусть все будет хорошо…

— Да неужели я много прошу, — услышала я рядом с собой раздраженное мужское брюзжание. — С точки зрения обороны страны или организации учебного процесса — это вообще мелочи… Так нет же!

Я распахнула глаза и с огромным интересом посмотрела на того, кому организация обороны страны и учебного процесса — равнозначные понятия. Как преподаватель я с ним вполне согласна. А что — человек однозначно понимает, о чем рассуждает… Приятно.

— Вот скажите мне, — обратился вдруг ко мне мужчина. — Как вы делаете так, чтобы прислуга вела себя адекватно: делала то, что приказано, и не лезла туда, куда не надо? И главное, чтобы они не варили на завтрак овсянку?

— Что? — изумилась я.

— Простите за бестактность и крайнее нарушение приличий, — резко и недовольно замотал головой незнакомец. — Мне попросту не к кому обратиться.

— Ничего страшного, — уставилась я на него.

Не сказать, что внезапно заговоривший со мной был красив. Слишком твердые губы, слишком узкие. Нос… Скорее выразительный и… большеватый. Отметила высокий рост, широкий разворот плеч, гордую осанку. Недовольные черные глаза — сверкающие. И в довершении портрета — светлые волосы, достаточно длинные, чуть вьющиеся на затылке. Странного серебристого оттенка. Блонди-и-ин? Или седина с таким интересным отливом?

И главное, смотрит так требовательно… Нетерпеливо дожидаясь ответа.

— Я просто не понимаю сути проблемы, — заговорила я. — Думаю, если четко поставить задачу и несколько раз проследить за правильностью исполнения, то можно всего добиться.

— Золотые слова, — пробормотал мужчина. — Только вот у меня не получается. Понимаете, я хочу покоя. Хотя бы вечером. И не хочу знать, как ведется домашнее хозяйство. Но у меня складывается ощущение, что прислуга делает мне все назло. И камердинер мне только что доложил, что очередная экономка собрала вещи и ушла. А теперь мне отказалось помогать агентство по найму. Дескать, я выдвигаю непосильные требования.

Против моей воли — а я видела, что мужчина по-настоящему расстроен и весьма раздражен и злить его еще больше было бы глупо — мои губы расплылись в улыбке. Он с таким возмущением проговорил «экономка ушла», будто его по меньшей мере жена бросила.

Я хихикнула. И тут же сказала:

— Простите.

— Вы считаете, что это и не проблема вовсе? — словно прочитав мои мысли, спросил мужчина.

— Не то чтобы да… — аккуратно сказала я.

Тут его взгляд сместился — и из возмущенного стал настороженно-любопытным. К нам, не убрав шпаги в ножны, подходили Рэм и Пауль. И у меня язык не повернулся назвать их мальчиками — это были молодые мужчины, собравшиеся защищать то, что им дорого, — меня.

— Смотрите, как правильно заходят, — с непонятным восторгом проговорил мужчина. — С двух сторон, боком. С правого плеча. Это?..

— Мои сыновья, — поднялась я со скамейки.

— Молодые люди, — чуть склонил голову мужчина, когда Рэм и Пауль приблизились достаточно. — Я не представляю угрозы. Конечно, проявил бестактность, заговорив с вашей матушкой, не будучи ей представленным, но, я надеюсь, вы извините мне это.

— С кем имеем честь? — холодно поинтересовался Рэм.

Брови незнакомца взлетели вверх. Лицо приобрело выражение крайнего удивления, приправленного легким раздражением. И… восторга, что ли…

— Какая восхитительная…

— Гордость, — перебила я его, опасаясь, что Рэм сейчас окончательно сорвется. — Именно она, милорд. Больше, попросту, у нас ничего не осталось. Хорошего вам дня.

И я отвернулась от него, показывая, что разговор окончен.

— Молодые люди, — обратилась я уже к мальчикам. — Мне ничего не угрожает. Можете продолжать свои упражнения.

Я решила, что мальчишек надо убрать. Нам еще ссоры, которая привлечет внимание, не хватало…

Рэм и Пауль коротко поклонились и отошли.

Мужчина остался на месте.

— Простите, если показался грубым, — вдруг сказал он. — Я — Ричард Фредерик Рэ, лорд Верд, бастард Его Величества.

— Вероника Лиззард, — представилась я.

— Вот так… А почему выдуманным именем-то? — скривился мужчина. — Вы — явно дворянка — и по манерам, и по одежде. А такого имени в перечне дворянских родов попросту нет.

«Конечно, имя выдуманное! Да и то, что я дворянка — тоже неправда. Бабушки и дедушки — кто крестьяне, кто шахтеры. А спина прямая — потому что танцами много лет занималась», — подумалось мне, но вслух я сказала: