Империя солнца - [34]

Потом они битый час колесили по хонкюйскому рынку, мимо сотен заходящихся лаем собак в бамбуковых клетках, причем не одних только «мясных» китайских дворняжек, но и спаниелей, и такс, и рыжих сеттеров, и эрделей, которые, утратив хозяев-европейцев, остались одни на голодных шанхайских улицах. Несколько раз они останавливались; Бейси выбирался из машины, подходил к лавочнику и бегло говорил с ним на портовом кантонском диалекте. Но ни медные кольца, ни золотые зубы в ход не шли.

— Фрэнк, а что Бейси хочет купить?

— Сдается мне, он скорее продает, чем покупает.

— А почему у Бейси никак не получается меня продать?

— Да кому ты нужен. — Фрэнк щелчком подбросил в воздух полкроны, украденные у Джима из кармана, и на лету подхватил монетку тяжелой пятерней. — Ты же гроша ломаного не стоишь. Или, как тебе кажется, — стоишь ты хоть чего-нибудь?

— Я гроша ломаного не стою, Фрэнк.

— Кожа да кости. А скоро совсем в доходягу превратишься.

— А если они меня купят, что они со мной станут делать? Есть меня без толку, я же — кожа да кости.

Но Фрэнк не удостоил его ответом. В грузовик, качая головой, забрался Бейси. Они выехали из Хонкю и, переправившись через речку Сучжоу, оказались в Международном сеттлменте. Грузовик не спеша тронулся в путь по главным здешним улицам, застревая в пробках на авеню Фош, следуя за медленными, погромыхивающими на ходу трамвайчиками сквозь густой, колесо к колесу, поток пеших и велорикш.

Джим попытался было указывать дорогу к жилым районам в западной части Шанхая, в сотый раз пересказывая сказки о роскошных особняках, битком набитых бильярдными столами, виски и конфетами с ликером. Потом до него дошло, что Фрэнк и Бейси просто-напросто убивают время, выжидая темноты. После шести часов вечера солнечный свет ушел с фасадов жилых многоэтажек во Французской Концессии. Моряки одновременно подняли в дверцах стекла. Фрэнк свернул с проспекта Кипящего Колодца и углубился в темные китайские кварталы в северной части города.

— Фрэнк, ты не туда едешь… — Джим попытался указать нужное направление. Но Бейси тут же прижал к его губам тыльную сторону густо напудренной руки.

— Тише, Джим. Чем чаще мальчик молчит, тем для него же лучше.

У Джима плыло перед глазами, и он положил голову на плечо Бейси. Они пустились в бесцельное путешествие по узким улочкам, едва протискиваясь между рикшами и телегами с впряженными в них буйволами, и сотни китайских лиц внимательно следили за ними из окон — сквозь стекло. Джиму снова хотелось есть, а от бесконечной тряски — автомобиль шел по заброшенным трамвайным путям — у него кружилась голова. Ему хотелось поскорее вернуться в Наньдао, к железной печке, на которой скворчит кастрюлька с рисом.

Часом позже Джим проснулся и обнаружил, что они наконец добрались до западных пригородов Шанхая. На Коламбиа-роуд, на коньках тамошних крыш, догорали последние лучи солнца. Проезжая мимо припаркованных «опелей» и «бьюиков» в немецком квартале, Бейси указывал пальцем на пустующие дома.

Джим встряхнулся и стал дышать на руки, чтобы хоть немного их согреть. Бессмысленная болтанка по городским улицам осталась позади; теперь Джим понимал, что его болтовня о шикарной жизни заставила двух этих не самых законопослушных мужчин пуститься в весьма рискованное предприятие. И он, как ведущий группу доверчивых туристов гид, принялся описывать дома, в которых успел побывать за последние два месяца.

— Вот здесь джин и виски, Бейси. В том вон — виски, джин и белый рояль; а, нет, только виски.

— Бог с ней, с выпивкой. Мы с Фрэнком не собираемся открывать распивочную. Ты же хорист, а, Джим? Вот мы и поставим тебя на белый рояль, и ты споешь нам «Янки дудл денди».

— А в этом домашний кинотеатр, — не унимался Джим. — А здесь полным-полно зубов.

— Зубов, Джим?

— Тут раньше жил дантист. Может, там и золотые есть, Бейси.

Они свернули на Амхерст-авеню и тихо покатили мимо пустых особняков. Света здесь по-прежнему не было, дома прятались в разросшихся садах, и вид у них в ранних сумерках был еще более угрюмый, чем раньше, — совсем как у затопленных пароходов в речном боне. Впрочем, Бейси взирал на них с неподдельным почтением, так, словно долгие годы, проведенные им в качестве стюарда на «Катай-Америкен» приучили его отдавать должное истинной ценности этих громоздких, вымытых на берег посудин. Знакомство с Джимом явно льстило ему.

— Правильный это был выбор с твоей стороны, Джим, — родиться именно здесь. Мальчик, который умеет ценить хороший дом, вызывает уважение. Родителей каждый может выбрать, но вот ума на то, чтоб заглянуть чуть дальше…

— Бейси… — прервал его мечтательные излияния Фрэнк Они остановились под деревьями, ярдах в двухстах от подъездной дорожки к дому Джима.

— Да, Фрэнк, ты прав.

Бейси открыл дверцу и спустился на дорогу. Японских патрулей видно не было, охранники-китайцы по случаю наступления темного времени суток также покинули свои посты у ворот. Бейси указал на узенький тупичок, который вел к одному из домов между двумя рядами нестриженой живой изгороди из бирючины.

— Джим, самое время размять ноги. Давай-ка, прогуляйся и посмотри, не играет ли там кто на белом рояле.