Империя - [58]

— Прекрасно, — ответил Марк, и кончики губ его едва дернулись в легкой улыбке. — Этот легион будет надежной опорой вашей империи. Ни одно войско в мире не сравнится с ним.

— Насколько мне известно, Силан хотел поставить во главе легиона своего сына Клементия. И ты не возражал, а, напротив, одобрял эту идею, — беря бумагу и перо, проговорил Тиберий.

— Да, великий Цезарь.

— Что ж, да будет так.

— Хотя, мне все же кажется, это поспешное решение, мой Цезарь, — внезапно произнес Марк, пристально глядя на Тиберия.

— Вот как? Интересно… — ответил Тиберий, откладывая в сторону уже практически подписанную грамоту и устремляя взгляд на собеседника. — Я что-то не уловил или не так понял? Ты же сам только что сказал о своем согласии. Так в чем же причина сомнений?

— Я долго думал над этим. Да, Клементий — отличный кандидат, и он по праву должен занять это место. Он сын преданного Риму знатного человека и деятеля, ведущего свой род от великих предков. Всегда хорошо одетый, изящный, остроумный, постоянно сорящий деньгами Клементий хорошо известен среди богатой и знатной молодежи и в Риме, и за его пределами. Уже одно это дает ему право взять на себя руководство вновь сформированным легионом.

— Так за чем же дело стало, Марк? Я не могу понять, к чему ты клонишь!

— Я объясню. Легион будет состоять из отборных профессиональных воинов, прошедших не одно сражение. Сами поймите: такими сможет управлять только человек, сам побывавший в бою и достойный уважения сослуживцев. Только такому полководцу они будут по-настоящему преданны. Поставить над ними юнца, который и крови-то не нюхал, по-моему, большая ошибка. Риму нужно войско, которое станет служить ему верой и правдой, не жалея себя, а вам нужен командующий легионом, который сумеет управлять этими бесстрашными людьми.

— И кого ты посоветуешь? — взяв кубок вина и отпив из него, спросил Тиберий.

— Сейчас есть только один человек, которого любят и уважают солдаты.

— И кто же он?! — нервно сжимая кубок в руке, прошипел Тиберий. Его глаз дернулся от осенившей его догадки, кадык заходил, глаза прищурились.

— Это ваш племянник Германик, — спокойно глядя на взбешенного Цезаря произнес Марк.

— Ты, видно, испытываешь мое терпение?! — дрожащей рукой отставляя кубок и повышая голос, произнес император.

— Ну что Вы! Разве я могу позволить себе такое? Я никогда бы не предложил что-то, что может поколебать вашу власть. Я просто констатирую факты: солдаты любят Германика, они верят ему и уважают его. Именно поэтому я предложил вам послать его успокоить бунтующие войска. Но я не предлагаю ставить его во главе легиона, который должен охранять вашу власть. Нам нужна достойная замена ему.

— И кто же это?

— Время покажет.

— Время?

— Именно. Вы же планируете раздвинуть границы империи и присоединить к ней непокорных германцев?

— Продолжай, — уже заинтересованно произнес Тиберий.

— Вы знаете не хуже меня, что возглавить этот поход должен ваш племянник, хотя вам этого бы и не хотелось. Но сейчас лучше него с этой задачей никто не справится, вот и пусть он командует армией. А мы пошлем вместе с ним Клементия. В походе он докажет, что достоин славы своего отца. А если нет, то, может, кто-то другой проявит себя, и солдаты приметят его. Когда есть варианты замены, лидера всегда можно поменять.

— И все-таки кто же этот другой? — потирая виски, повторил свой вопрос Тиберий.

— Великий Цезарь, я, к сожалению, не всесилен и не могу предсказать, кто именно заменит Германика. Но я точно знаю, что, когда войско пойдет мстить за позорное поражение и предательство, в нем будут дети тех, кто погиб в том лесу. Я думаю, что среди многотысячной армии найдутся люди, достойные возглавить легион. Хотя я и не сомневаюсь, что Клементий прекрасно проявит себя в походе, и тогда, возможно, именно ему будет оказана честь стать во главе нового легиона.

— Ты хитрее и мудрее Силана, Марк. Старый лис мог бы позавидовать тебе в умении добиваться своего. Смотри, Марк, не подведи меня. Если до меня дойдет хотя бы слух о том, что ты что-то задумал против меня, я подвергну тебя таким пыткам, которых люди еще не знали, — улыбаясь, произнес Тиберий и поднял вверх кубок с вином, давая понять собеседнику, что пьет за него. — Только вот я не могу понять одного. Если этот кто-то проявит себя как доблестный воин и сможет поразить солдат своей храбростью, решительностью и смелостью…

— Вас смущает, что этот кто-то может оказаться незнатного рода, из простой семьи? Или даже, быть может, одним из тех, кого презирали все это время? Потомком тех, кто остался жив в Тевтобургском лесу и теперь считается предателем?

Тиберий смотрел на Марка и поражался тому, как этот человек может вести дела. Он восхищался им, но и боялся тоже. Он всегда боялся тех, кто был лучше него, и старался держать таких людей при себе, но и избавляться от них при первой же возможности. Вот и сейчас он испытывал к Марку восхищение и ненависть одновременно. Он ненавидел Марка за то, что это он придумал послать Германика усмирять легионы, он нашел предателей в сенате, он догадался создать легион, который будет охранять его, Тиберия, власть. Да, от того славного парня, которым раньше тоже восхищались при дворе Августа и который сам водил войска в поход, осталось мало. Точнее сказать, не осталось ничего. Власть сожрала его, сделала подозрительным, мнительным, не терпящим никого из тех, кто лучше и умнее. Теперь он во всех видел предателей, заговорщиков, врагов. А сейчас он со смесью восторга, удивления и черной зависти смотрел на Марка, который словно читал его мысли.