Империя - [128]

— Судя по песне, твоя родина прекрасна.

— Так оно и есть. Жаль, что я стал ее забывать.

— А кто научил тебя этой песне?

— Ярополк. Он был великим воином и телохранителем моего отца. Он научил меня всему, что я умею, — с гордостью и твердостью в голосе произнес Ратибор.

— Ратибор, а страшно убивать людей? — неуверенно поинтересовался Ромул.

— Страшно. И не верьте тому, кто скажет, что сделать это просто. Со временем привыкаешь к запаху крови и виду изувеченных тел, но сначала жутко страшно. Но что-то внутри тебя приказывает тебе совершить это, ибо если не ты, то тебя. Я сам не принимал участия в больших сражениях, но битв на арене мне хватило, чтобы понять, что нужно делать на поле боя. Надеюсь, вы не оробеете в первом же сражении. Не очень-то мне хочется закончить свою жизнь вдали от родины, да еще и в компании трусливых подростков, — рассмеялся Ратибор.

— И не надейся! — насупился Луций и, ускорив шаг, прикрикнул на когорту. — Шевелитесь! Быстрее!

— Обиделся что ли? — спросил русич у Понтия.

— Похоже, ты его задел за живое, — ответил тот и снова отхлебнул вина.

К вечеру войско разбило лагерь, и изможденные, насквозь вымокшие и промерзшие до костей воины, разведя кое-как костры, разбрелись по палаткам. Клементий же собрал всех офицеров у себя в ставке для того, чтобы пояснить планы дальнейших действий. Понурые и уставшие, они молча смотрели на то, как легат их легиона ходит по шатру и нервно озирает собравшихся хищным взглядом, словно выискивая кого-то в толпе. Увидев Луция, Клементий нервно передернул лицом и, подойдя к столу, где была разложена карта, произнес:

— Место, где был разгромлен Вар, уже недалеко. Германик ведет туда основные силы. Наша задача помешать племени херусков их обойти кругом. Мы перехватим их здесь! — указал пальцем точку на карте Клементий. — А ты, Луций, со своей прекрасной центурией, преградишь им дорогу здесь!

Луций медленно вышел из-за спин офицеров и посмотрел туда, куда указывал ему Клементий.

— Там же сплошная топь! А холмы наверняка уже заняли германцы. Как я смогу сдержать их с одной своей центурией? Они просто снесут нас! Командир, это же самоубийство!

— Ты не повинуешься моему приказу, центурион?

— Никак нет! Разрешите приступить к выполнению задачи с рассветом!

Клементий поманил юношу пальцем поближе к себе, наклонился к его уху и тихо прошептал:

— Не знаю, за что боги одарили тебя тем, что ты сейчас имеешь, но это будет твой первый и последний, притом бесславный поход. Ты сдохнешь здесь за своего отца. Хоть как-то ваш поганый род искупит свою вину перед Римом.

— Разрешите идти? — сдержал гнев Луций.

— Ступай, — ответил Клементий.

— Слава Цезарю!

— Слава!

Луций вышел из шатра и, шатаясь и не понимая ничего, направился вглубь лагеря. Хотя что тут было непонятно? На месте Клементия он поступил бы так же. Раз нельзя убить своего врага в открытую, следует создать такую ситуацию, в которой тот погибнет сам. И, похоже, Клементий все хорошо продумал. Он знал, что Луций не осмелится ослушаться приказа и, скорее всего, падет в бою. И никто не сможет обвинить легата в смерти юноши. А в том, что германцы раздавят Луция, как букашку, Клементий не сомневался. Даже если парень и выживет… Впрочем, этот вариант развития событий легат серьезно не рассматривал: в такой ситуации не выживают. Конечно, он понимал, что, возможно, ему пришлось бы отвечать за свои действия перед Германиком, который наверняка бы захотел узнать, почему легат пятого легиона Клементий Силан послал центурию на верную смерть. Ведь о том, что на холмах возле топи полно германцев, разведка уже знала, а значит, знали об этом и все командиры, включая Клементия и, тем более, самого Германика. Но возможность убрать с пути Луция волновала его куда больше.

Если бы только Луций знал, как все это похоже на то, что произошло с его отцом в этих же лесах много лет назад. Выйдя из шатра Клементия, он неуверенной походкой добрел до своей палатки. Еще издали он услышал, как подвыпивший Понтий снова задирает Ромула и как они по своему обыкновению о чем-то спорят. Остановившись у входа и немного успокоившись, Луций зашел внутрь, где Понтий и Ромул уже начинали перебраниваться на повышенных тонах, а Ратибор и Мартин рассматривали разложенный на столе чертеж и что-то тихо обсуждали.

— Дерьмо. То, что ты придумал, — дерьмо! — то подходя к столу, то отходя от него, кричал Понтий.

— Почему это? — спокойно поинтересовался Ромул.

— Да не воюет так никто! Понимаешь?! Не воюет!

— Я на это и рассчитываю. Раз так никто не воюет, значит, и они не догадаются о том, что это ловушка.

— А почему ты решил, что они клюнут?!

— Я бы сам так поступил, будь я на месте врага. И ты бы так сделал. Или нет? Ты просто знаешь секрет и поэтому думаешь, что все о нем знают. А зря.

Луций подошел к ним незамеченным и встал в стороне, пока не вполне понимая, о чем идет речь. Жаркий спор явно заинтересовал его, и он, не отвлекая никого, остался за спинами своих друзей, молча наблюдая за происходящим.

— Напрасно ты, Понтий, горячишься. Идея интересная и даже очень. Вопрос только в том, как заставить врага кинуться всеми силами напролом и смешать свои ряды.