Империя. Настоящее и будущее. Книга 3 - [26]

Ведущим сталинским идеологом начиная с 1934 года был А. А. Жданов. Именно он выдвинул программу укрепления советского патриотизма, основанного на русской исторической имперской традиции. Возглавляя ленинградскую партийную организацию, он в 1944 году пошел на смелый шаг – улицам и площадям города на Неве были возвращены имперские названия: Невский проспект, Дворцовая площадь. Жданов был противником политики исторического нигилизма и воинствующего атеизма. Кроме того, он придерживался крайне антизападных взглядов.

В 1946 году Маленков, являвшийся ближайшим помощником Сталина, оказался в опале. Были значительно ограничены и полномочия Берии, утратившего прямой контроль над спецслужбами. Начался период максимального влияния группы Жданова, в которую входили заместитель Сталина в правительстве крупный экономист Н. А. Вознесенский, еще один зампредсовмина А. Н. Косыгин, секретарь ЦК по кадрам А. Н. Кузнецов, председатель Совмина РСФСР М. И. Родионов, а также руководители ленинградской партийной организации П. С. Попков и Я. Ф. Капустин.

Андрей Александрович Жданов (1896–1948)

© ТАСС

Представители этой группы разделяли тезис Жданова о том, что русские – важнейший по своим историческим правам народ в СССР, что естественным центром советской империи должна быть Россия и что нельзя развивать окраины за счет бесконечного выкачивания ресурсов из русской деревни. «Сталин даже говорил нам, что Вознесенский – великодержавный шовинист редкой степени. „Для него, – говорил, – не только грузины и армяне, но и украинцы не люди”»[67], – утверждал не расположенный к Вознесенскому Микоян. Однако до времени этот «шовинизм» не мешал Сталину говорить о том, что он видит Вознесенского своим преемником во главе государства, а Кузнецова во главе партии.

Национальная ориентация сочеталась у Жданова с категорическим неприятием западного влияния, в чем с ним вполне был согласен и Сталин, в ноябре 1945 года заявивший, что «с угодничеством перед иностранцами нужно вести жестокую борьбу»[68]. Началось наступление на ту часть околосталинской элиты, которая по результатам войны стала осознавать себя частью мирового истеблишмента, то есть встроилась в мировой Ханаан, – Молотов, Микоян, Ворошилов.

Особенно разъярило Сталина поведение жен его старых соратников. Жена Ворошилова Голда Горбман после создания государства Израиль публично позволила себе фразу, далекую как от пролетарского интернационализма, так и от советского патриотизма: «Вот теперь и у нас есть родина». Жена Молотова Полина Жемчужина, считавшаяся покровительницей Еврейского антифашистского комитета, в сентябре 1948 года, тепло приветствуя на идише посла Израиля в СССР Голду Меир, произнесла: «Если у вас все будет хорошо, значит, все будет хорошо и у евреев всего мира»[69]. В декабре того же года жена Молотова была исключена из партии, а затем арестована.

Жданов развернул решительную кампанию по борьбе с низкопоклонством перед Западом. Ее целью было поддержать достоинство народа-победителя, причем в ход шли аргументы не столько коммунистического, сколько национального содержания. Критиковалось восхищение не только западным образом жизни, но и западными технологиями, деконструировался миф об извечном прогрессе Европы и отставании России. Переоткрывались и популяризовались имена выдающихся русских изобретателей, ученых, инженеров. Фактически речь шла о встречной национальной реакции, призванной преодолеть волну раннесоветского исторического нигилизма.

В плане мероприятий Агитпропа ЦК «по пропаганде среди населения идей советского патриотизма» от 18 апреля 1947 года внезапно зазвучали славянофильские идеи: «Даже такой прогрессивный деятель, как Петр I, перенося в Россию передовые формы жизни Запада, допускал национальное унижение русских людей перед иностранцами. Во второй половине XVIII и в начале XIX века верхушка русского дворянства слепо подражала чужеземным нравам, усиленно пользовалась французским языком и всячески принижала родную русскую речь»[70].

С американским Ханааном Сталина сталкивала сама логика развития СССР как великой державы. Советский вождь был готов встроиться в вильсоновско-рузвельтовский «леволиберальный» миропорядок с центром в ООН, сконструированный чиновником Госдепа Элджером Хиссом, являвшимся при этом идейным советским агентом. А вот в проекте трумэновской американской глобальной империи, сколачиваемой при помощи ядерного оружия, Советскому Союзу попросту не было места.

В 1944 году на конференции в Бреттон-Вудсе, где закладывались основы послевоенной экономической архитектуры мира, представители СССР выступили против английского проекта Кейнса и поддержали американскую программу привязки мировых валют к доллару, контролируемому ФРС. Мало того, основным идеологом бреттон-вудской системы был чиновник американского минфина Гарри Декстер Уайт, прямой советский агент. Однако вследствие откровенно антисоветской политики, которую стал проводить новый президент США Трумэн, СССР не ратифицировал бреттон-вудские соглашения. Советский рубль формально был объявлен золотым, но безо всякой привязки к доллару.