Империя наций. Этнографическое знание и формирование Советского Союза - [13]
Большинство национальных политических партий империи основывали свои программы на предложениях, сделанных в предшествовавшие десять лет национальностям Австро-Венгерской империи. Некоторые воспроизводили положение, выдвинутое австрийскими социал-демократами на Брюннском конгрессе 1899 года: национальностям полагаются национально-территориальные автономии – административные регионы, выделенные на основании этнографических критериев[49]. Другие усвоили требование, высказанное на Брюннском конгрессе южными славянами: каждая национальность должна обладать экстерриториальной (культурной) автономией, или «самоуправлением в языковом и культурном отношении» независимо от территориальных делений. Югославянское предложение (позже принятое и развитое австрийскими социал-демократами Отто Бауэром и Карлом Реннером) стало ключевым пунктом национальной программы Еврейской социалистической партии – Бунда; позже Бунд распространил его среди других национальных партий Российской империи[50].
К 1905 году Ленин и российские социал-демократы начали формулировать собственную позицию по национальному вопросу. Свои идеи они тоже разрабатывали в диалоге с австрийскими социал-демократами и бундовцами. В тот период Ленин отрицал важность национального вопроса в Российской империи, утверждая, что в демонстрациях 1905 года не было ничего «националистического»: местные народы выражали всеобщее стремление к равноправию. Но его тревожила угроза международному единству социал-демократов со стороны национализма; она выглядела особенно острой в связи с тем, что еврейские, грузинские и другие группы социалистов выступали за реорганизацию Социал-демократической партии на основе национального деления[51]. Ленин критиковал предложения Брюннского конгресса, популярные среди этих социалистов, настаивая, что они замедлят социалистическую революцию. Экстерриториальная автономия воздвигнет барьеры между рабочими разных национальностей, федерализм децентрализует государство и затормозит экономическое развитие[52]. С другой стороны, Ленин отвергал и довод польской социал-демократки Розы Люксембург о том, что социалисты как твердые интернационалисты не должны поддерживать вообще никаких национальных движений. По мнению Ленина, не поддерживать права угнетенных наций на отделение от государства-угнетателя значило бы поддерживать деспотизм[53].
Согласно всем источникам, интерес Ленина к национальным вопросам усилился в 1912 году, когда он жил в Кракове – одном из очагов национальных конфликтов в Австро-Венгерской империи. В Кракове Ленин ближе познакомился с межнациональными конфликтами среди многоэтничного населения Австро-Венгрии[54]. Эти конфликты казались особенно серьезными на фоне Балканских войн, в которых сербы, хорваты, словенцы и боснийцы сражались во имя «национального освобождения»[55]. Но больше всего повлиял на Ленина и заставил его осознать важность прояснения большевистской позиции один эпизод в Петербурге. В декабре 1912 года грузинский социал-демократ – меньшевик Акакий Чхенкели произнес речь в IV Государственной думе, потребовав экстерриториальной автономии для национальностей Российской империи. Ленин был разгневан тем, что грузинские меньшевики усвоили «югославянское решение» (к тому времени с энтузиазмом поддержанное австрийскими социал-демократами) и представили его Думе как часть российской социал-демократической программы[56].
Через месяц на партийной конференции в Кракове Ленин осудил позицию грузинских меньшевиков и попросил молодого грузинского большевика написать статью с критикой идеи экстерриториальной автономии. Этим грузинским большевиком был Иосиф Виссарионович Джугашвили. Его статья «Национальный вопрос и социал-демократия» вышла в партийном журнале «Просвещение» весной 1913 года под псевдонимом Сталин. Это был дебют Сталина как автора важных статей по политике партии; четыре года спустя он был назначен народным комиссаром по делам национальностей в новом советском правительстве. Эта статья (вероятно, написанная как минимум отчасти под руководством Ленина) призывала социал-демократов к «дружной и неустанной работе… против националистического тумана». Сталин критиковал Бунд и грузинских меньшевиков за то, что они выставляют «на первый план свои особые, чисто националистические цели»[57].
В своей статье Сталин обрушился на принцип экстерриториальной автономии на том основании, что он упрочивает национальные различия, которые в противном случае сгладились бы по мере роста классового сознания. Согласно Сталину, австрийские социал-демократы совершили решающую ошибку, постулировав нации как неизменные сущности. Он доказывал, что на самом деле «нация является… исторической категорией определенной эпохи, эпохи подымающегося капитализма». Обращая внимание на Российскую империю, он объяснял, что «серьезная ломка» 1905 года и последовавший «промышленный подъем» подтолкнули развитие капитализма, особенно на западных окраинах. Именно капитализм ускорил процесс «хозяйственной консолидации национальностей России», и те «должны были придти в движение». Новая Государственная дума, институт буржуазного государства, «дала новые возможности для оживления наций, новую широкую арену для мобилизации» национальных политических партий

В монографии показана эволюция политики Византии на Ближнем Востоке в изучаемый период. Рассмотрены отношения Византии с сельджукскими эмиратами Малой Азии, с государствами крестоносцев и арабскими эмиратами Сирии, Месопотамии и Палестины. Использован большой фактический материал, извлеченный из источников как документального, так и нарративного характера.

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.

На основе многочисленных первоисточников исследованы общественно-политические, социально-экономические и культурные отношения горного края Армении — Сюника в эпоху развитого феодализма. Показана освободительная борьба закавказских народов в период нашествий турок-сельджуков, монголов и других восточных завоевателей. Введены в научный оборот новые письменные источники, в частности, лапидарные надписи, обнаруженные автором при раскопках усыпальницы сюникских правителей — монастыря Ваанаванк. Предназначена для историков-медиевистов, а также для широкого круга читателей.

В книге рассказывается об истории открытия и исследованиях одной из самых древних и загадочных культур доколумбовой Мезоамерики — ольмекской культуры. Дается характеристика наиболее крупных ольмекских центров (Сан-Лоренсо, Ла-Венты, Трес-Сапотес), рассматриваются проблемы интерпретации ольмекского искусства и религиозной системы. Автор — Табарев Андрей Владимирович — доктор исторических наук, главный научный сотрудник Института археологии и этнографии Сибирского отделения РАН. Основная сфера интересов — культуры каменного века тихоокеанского бассейна и доколумбовой Америки;.

Грацианский Николай Павлович. О разделах земель у бургундов и у вестготов // Средние века. Выпуск 1. М.; Л., 1942. стр. 7—19.

Книга для чтения стройно, в меру детально, увлекательно освещает историю возникновения, развития, расцвета и падения Ромейского царства — Византийской империи, историю византийской Церкви, культуры и искусства, экономику, повседневную жизнь и менталитет византийцев. Разделы первых двух частей книги сопровождаются заданиями для самостоятельной работы, самообучения и подборкой письменных источников, позволяющих читателям изучать факты и развивать навыки самостоятельного критического осмысления прочитанного.

В апреле 1920 года на территории российского Дальнего Востока возникло новое государство, известное как Дальневосточная республика (ДВР). Формально независимая и будто бы воплотившая идеи сибирского областничества, она находилась под контролем большевиков. Но была ли ДВР лишь проводником их политики? Исследование Ивана Саблина охватывает историю Дальнего Востока 1900–1920-х годов и посвящено сосуществованию и конкуренции различных взглядов на будущее региона в данный период. Националистические сценарии связывали это будущее с интересами одной из групп местного населения: русских, бурят-монголов, корейцев, украинцев и других.

Коллективизация и голод начала 1930-х годов – один из самых болезненных сюжетов в национальных нарративах постсоветских республик. В Казахстане ценой эксперимента по превращению степных кочевников в промышленную и оседло-сельскохозяйственную нацию стала гибель четверти населения страны (1,5 млн человек), более миллиона беженцев и полностью разрушенная экономика. Почему количество жертв голода оказалось столь чудовищным? Как эта трагедия повлияла на строительство нового, советского Казахстана и удалось ли Советской власти интегрировать казахов в СССР по задуманному сценарию? Как тема казахского голода сказывается на современных политических отношениях Казахстана с Россией и на сложной дискуссии о признании геноцидом голода, вызванного коллективизацией? Опираясь на широкий круг архивных и мемуарных источников на русском и казахском языках, С.

Что происходит со страной, когда во главе государства оказывается трехлетний ребенок? Таков исходный вопрос, с которого начинается данное исследование. Книга задумана как своего рода эксперимент: изучая перипетии политического кризиса, который пережила Россия в годы малолетства Ивана Грозного, автор стремился понять, как была устроена русская монархия XVI в., какая роль была отведена в ней самому государю, а какая — его советникам: боярам, дворецким, казначеям, дьякам. На переднем плане повествования — вспышки придворной борьбы, столкновения честолюбивых аристократов, дворцовые перевороты, опалы, казни и мятежи; но за этим событийным рядом проступают контуры долговременных структур, вырисовывается архаичная природа российской верховной власти (особенно в сравнении с европейскими королевствами начала Нового времени) и вместе с тем — растущая роль нарождающейся бюрократии в делах повседневного управления.

В начале 1948 года Николай Павленко, бывший председатель кооперативной строительной артели, присвоив себе звание полковника инженерных войск, а своим подчиненным другие воинские звания, с помощью подложных документов создал теневую организацию. Эта фиктивная корпорация, которая в разное время называлась Управлением военного строительства № 1 и № 10, заключила с государственными структурами многочисленные договоры и за несколько лет построила десятки участков шоссейных и железных дорог в СССР. Как была устроена организация Павленко? Как ей удалось просуществовать столь долгий срок — с 1948 по 1952 год? В своей книге Олег Хлевнюк на основании новых архивных материалов исследует историю Павленко как пример социальной мимикрии, приспособления к жизни в условиях тоталитаризма, и одновременно как часть советской теневой экономики, демонстрирующую скрытые реалии социального развития страны в позднесталинское время. Олег Хлевнюк — доктор исторических наук, профессор, главный научный сотрудник Института советской и постсоветской истории НИУ ВШЭ.