Империя крови - [4]

Когда варвару пришлось поучаствовать в междоусобной борьбе амазонок, он еще тогда подумал, что их жизнь обязательно надо изменить, поскольку, по его мнению, эти женщины были достойны лучшего.

Что для этого нужно сделать, он и сам не знал, вернее, ему был знаком один единственный способ доказать этим надменным воительницам, что мужчина годится не только для продолжения рода. К сожалению, хотя на силы ему жаловаться никогда не приходилось (в свое время, давно, правда, удалось ему как-то за одну ночь осчастливить два десятка наложниц правителя кочевых пастухов-номадов Бро Иутина), но все-таки женщин в этой стране оказалось слишком много.

«Вот бы иметь с собой сотенку-другую крепких мужиков, — прищелкнул языком Конан. — Тогда быстро бы показали этим гордячкам, чего они лишают себя! Дуры!» — в очередной раз выругал он жительниц далекой страны.

— Дай-ка еще пива! — крикнул он вошедшему хозяину. — Что-то жажда замучила после твоего завтрака.

— Еще бы! — фыркнул хозяин. — Ты умял столько еды, что и десятку солдат не справиться.

— Ну, уж, — ухмыльнулся варвар. — Любите вы преувеличивать…

От унылого настроения, с которым он вошел в кабачок, не осталось и следа. Киммериец вообще никогда долго не предавался напрасным сожалениям по поводу совершенных ошибок или промахов. Конан расправился с очередным кувшином пива, расплатился с хозяином и вышел на улицу, щурясь от яркого полуденного солнца. Дел было немного: найти хорошего коня да прикупить кое-что из провизии. Завтра в путь!

Глава третья

Конан решил не путешествовать берегом моря, и на то было несколько причин. Во-первых, на спускавшихся вниз холмах гирканской степи нередко встречались овраги, которые пробивали сбегавшие по весне потоки вод, и дорога на первый взгляд короткая могла на самом деле оказаться трудной и длинной. Во-вторых, чуть севернее городка (варвар это знал точно) в укромных бухтах скрывались стоянки пиратов Красного Братства, а в одиночку к этой компании лучше было не соваться даже такому опытному и умелому воину, как киммериец. Лучше всего было подняться по склонам предгорий на степное плато и спокойно, как ему и мечталось, предаться прелести поездки по бескрайней равнине, наслаждаясь солнечным теплом. Чем он будет питаться, Конана не беспокоило: и мелкой, и крупной дичи в степи было полно, а каждый киммериец — прирожденный охотник, тем более что вино в паре бурдюков, лежавших в переметной суме одной из запасных лошадей, станет прекрасной добавкой к мясу, хорошо прожаренному на костре.

Расплатившись мелкой монетой со стражниками у ворот городка, Конан поднялся по узкой караванной тропе на перевал хребта, отделявшего узкое побережье от бесконечной гирканской степи, и бросил взгляд на сверкавшее позади зеркало воды. Несколько рыбацких баркасов черными точками выделялись на спокойном и еще как будто сонном море, но большого судна острые глаза варвара не заметили.

«Правильно поступил, — похвалил себя киммериец. — Кто знает, сколько тут проторчишь до прибытия какого-нибудь корабля?»

Он направил коней вниз по тропе, и покатые вершины горной гряды скрыли от взгляда и море, и лодки на нем, и лепившиеся вдоль берега домишки городка — со всех сторон теперь простиралась только плоская равнина, покрытая травой, которую лишь изредка оживляли сбившиеся вместе кусты или торчавшие, как часовые, одинокие низенькие деревца.

Два дня варвар наслаждался полным одиночеством, не забывая, впрочем, зорко оглядывать расстилавшуюся перед ним степь: не ровен час — проворонишь отряд гирканских всадников и вновь, как совсем недавно, можешь оказаться в яме, где степняки держат рабов.

Конечно, не каждый день вождю какой-нибудь орды придет в голову подчинить себе весь мир, для чего ему понадобится много, очень много невольников, способных на нелегкую воинскую работу. Рыть землю, вести подкопы крепостей, таскать тяжести, ворочать камни — все это за гирканцев делали рабы. Не будет же благородный всадник так унижаться, пусть за него трудятся никчемные простолюдины!

Конан усмехнулся, вспомнив службу у кагана Бартатуи. Выдающийся был человек, да и замыслы у него, что ни говори, были грандиозные. Поработить весь населенный людьми свет, до самых дальних окраин, — это могло прийти в голову только великому человеку. Киммериец опять усмехнулся, но на этот раз совсем не весело. Неисповедимы прихоти богов! Такой большой каган, а погиб от руки обыкновенной шлюхи, вендийки Лакшми. Потаскуха, что не стоила и одной золотой монеты, прикончила великого воина!

«Впрочем, — вспомнил киммериец своего товарища Рустуфа, — вряд ли мне мог понравиться мир, которым правит один властелин. Казак прав: куда лучше, когда много мелких правителей постоянно воюет друг с другом, тогда парням вроде нас легче добыть себе пропитание, а может быть, даже престол и корону…»

Варвар задумался, мысли вновь, как и в портовой таверне, перенесли его в Страну Амазонок, где теперь правила Акила. Он еще долго мог бы предаваться сладостным воспоминаниям, если бы его острые глаза не уловили на горизонте какое-то легкое, почти незаметное движение. Киммериец быстрым движением руки направил коня в неглубокую лощину.