Империя, которую мы потеряли. Книга 2 - [42]

Жалование офицеров было довольно приличным — ротный командир получал примерно 100 рублей в месяц, батальонный — 150 рублей (для перевода в современные деньги по курсу золота умножить на 1040). Для сравнения — заработок неквалифицированного рабочего не в столице составлял 35–40 рублей в месяц. Но по сравнению с денежным довольствием офицеров европейских государств — русские офицеры были, мягко говоря, не богатыми.

Третий миф — то, что армия была цепной собакой царизма.

На самом деле это было не так, и в этом кроется одна из причин событий 1917 года — почему громадная воюющая армия так легко изменила своему монарху. Вот что заметил Морис Палеолог, посол Франции в России:

Самым большим сюрпризом для меня явилась скорая и практически полная измена армии своему монарху, быстрая и почти тотальная измена царю со стороны военного сословия, от генералитета до солдат, от фронтовых частей до самых привилегированных гвардейцев. Революционное знамя поднял даже гарнизон Царского Села — во главе колонны шли наиболее обласканные короной войска, шли казаки свиты — великолепные всадники. За ними следовали внешне всегда надменные сверхпривилегированные части императорской гвардии. Появился полк Его Величества, своего рода священный легион, куда попадали лучшие, отобранные из представителей гвардейских частей, — они специально предназначались для охраны царя и царицы. Затем прошел железнодорожный полк, которому вверялась охрана царя и царицы в пути. Шествие замыкала императорская дворцовая полиция — отборные телохранители, молчаливые свидетели повседневной интимной и семейной жизни царствующего дома. Вчера они охраняли царя, а сегодня заявляли о преданности новой власти, даже названия которой они не знали.

Одной из родовых черт русской армии была политическая наивность, пронизывающая всю армию, от рядового и до генерал-адъютанта. В России не было проправительственной политической партии, членство в которой можно было бы сделать если и не обязательным, то желательным для офицера. В военных училищах было запрещено читать газеты, причем не левые — а любые газеты. Большинство из офицеров были полуграмотными, так как чтение в армии не поощрялось вообще. При поступлении в Академию Генерального штаба — практически не один офицер не мог написать вступительный экзамен без массы орфографических ошибок. Если такими были офицеры — то что говорить о солдатах? В войсках не проводились политбеседы, не только солдаты — но и большинство офицеров не имели знаний о потенциальных противниках России, о самой России, о целях и задачах будущих войн — стоит ли удивляться тому, что солдаты с 1914 и по 1917 год не знали, за что и почему они воюют.

Офицеры, не говоря уж о солдатах — не имели политических прав — ни избирать, ни быть избранными. Вопрос о избирательном праве военных рассматривал сам Николай II и счел нужным лишить военных этого права, дабы не втягивать армию в политику. Это указывает на наивность уже Николая II — запретив офицерам голосовать, уберечь их от политики таким образом было невозможно. Если армия не пришла в политику — то политики пришли в армию, совершенно к этому не готовую.

Две трети офицеров были холостяками, потому что жениться можно было с 28 лет, а в большинстве полков кандидатуру невесты одобряло офицерское собрание полка. Рутинным явлением было пьянство, промотание вверенного имущества, казнокрадство.

Отношение общества к армии было враждебным, как и армии к обществу. Это не соответствовало ни одной из стран — участниц ПВМ — ни в Великобритании, ни в Германии, ни во Франции, ни в Австро-Венгрии, ни в Италии, ни в США общество не относилось к своей армии с презрением и ненавистью. Русская интеллигенция считала армию почти оккупационной, после 1905 года это чувство только усилилось. Практически отсутствует русская литература того времени, восхваляющая армию, особенно армию мирного времени. Спектр мнений об армии варьировался от «сатрапы» до «забитые, несчастные, некормленые солдатики». Русская литература серебряного века не породила ни своего Уинстона Черчилля, ни Редьярда Киплинга. Вообще, служба в армии считалась чуть ли не постыдной, а любая война — завоевательной и тоже чуть ли не постыдной.

Вообще, это надо отметить — Российская Империя была в те годы единственной империей в мире, где интеллигенты так относились к армии, так поносили армию. Нигде такого не было. Во Франции гордились традициями, оставшимися еще со времен Наполеона, лихорадочно наращивали силы, чтобы отомстить и забрать обратно Эльзас и Лотарингию, немцы гордились своей армией, считали ее оплотом страны, быть офицером считалось очень престижно. Британцы — говорили про «тонкую красную линию», отделяющую цивилизацию от варварства, гордились своим дозором у Шангани. И только русская интеллигенция — относилась к армии равнодушно-враждебно. Только правые — осмеливались заикнуться о том, что у России есть национальные интересы, и их возможно, придется отстаивать силой оружия — на что получали в ответ ненависть и презрение абсолютного большинства мыслящих людей того времени. Думаю, не будет преувеличением сказать, что для российского гражданского общества того времени — главной победой, которую она требовала и которую жаждало — была победа над самодержавием. И оно с радостью обменяло бы любую победу над внешним врагом — на победу над собственной властью.