Империя, которую мы потеряли. Книга 2 - [201]

— Чрезмерно активная и агрессивная внешняя политика Николая II, рассчитанная на создание крупных зон доминирования России за пределами ее границ, развал европейского концерта держав применительно к Балканам. Что характерно — несмотря на все трагические обстоятельства — до самого февраля 1917 года казалось, что Николай II выигрывает. Война такого масштаба — на долгое время исключала европейское единство, а Россия после войны становилась важнейшим актором европейской и мировой политики, за союзничество с которой противостоящие мировые лагеря готовы были бы дорого заплатить.

— Дошедшие до схватки коренные противоречия московской и петербургской буржуазии по вопросу направления дальнейшего развития страны. Позиции их были принципиально непримиримы — опора на промышленность или на банки, на внешний спрос или на внутренний, быстрое развитие в кредит или более медленное, но на свои.

— Отвращение Николая II к публичной политике, непонимание им сути и смысла политической борьбы, отказ от пиара.

— Непоследовательность политики Николая II по отношению к обществу, попытки договориться и пойти на уступки, но без выращивания лояльного и политически организованного большинства. Отказ от формирования нормальной проправительственной партии.

— Легкомысленность Николая II по отношению к формированию и финансированию силовых структур, чрезмерная экономия на безопасности, отказ силовым путем проведения в жизнь мер направленных на усиление полиции — и это при быстрой криминальной и радикальной мобилизации общества.

— Провал церковной политики, отказ от назревшей чистки в Русской православной церкви и ее реформе.

— Формирование в обществе целых социальных групп, воспринимавших власть и государство как экзистенциального врага и отказ государства от принятия вызова и системного преследования и уничтожения таких групп. Неэффективность пенитенциарной системы, чрезмерно мягкая и устаревшая система наказаний для террористов и политических экстремистов

— Отказ Николая II под давлением «общества» и министров сразу возглавить армию. Вообще Николай II серьезно недооценивал враждебное отношение общества к нему.

— Недостаточное внимание Николая II к прессе и пропаганде, отказ от формирования сильной проправительственной прессы, сведение общения с прессой к цензуре вместо предложения альтернативной повестки дня.

— Антисемитизм Николая II, отказ вовремя отменить черту оседлости и непонимание всей опасности ставки на бытовой антисемитизм в правой повестке дня и комплектование правого крыла Думы преимущественно депутатами из черты оседлости.

— Грубая ошибка Николая II, выразившаяся в серьезной недооценке опасности, исходящей из очагов финского и прибалтийского национализма, находящихся в опасной близости от Петрограда.

— Грубая ошибка Николая II, выразившаяся в почти безграничном доверии к армии. Доверять надо было органам госбезопасности, которые перед этим надо было кропотливо взращивать. Именно армия — в первую очередь предала своего монарха. Тактически это выразилось в грубой ошибке при составлении плана действия на случай беспорядков в Петрограде — третье положение автоматически отдавало власть в городе военным властям, среди которых и были заговорщики.

— Еще ряд грубых тактических ошибок Николая II: превращение Петрограда в важнейший тыловой центр и центр снабжения всего Северного фронта, расквартирование в городе запасных частей и создание крупных транзитных складов оружия и боеприпасов, допущение оседания в городе большого количества беженцев из Прибалтики и еврейских местечек, грубые ошибки при составлении законодательных актов о положениях военного времени, предоставивших почти неограниченные полномочия в Петрограде военной контрразведке.

Как мы видим, большинство ошибок, ставших причиной революции — совершил Николай II. Но это не те ошибки, в которых его обычно обвиняют.

Царская власть и конкретно власть Николая II не была лучшей из возможных, но то что пришло ей на смену было намного хуже. Уже события Февраля 1917 года показали всю ничтожность нашего прогрессивного общества, всю его незрелость и неготовность управлять страной. Свержение власти Царя — превратилось для нашей интеллигенции из средства в цель, хотя целью оно быть не могло. И после того как Царь ушел — а ушел он кстати без гражданской войны, без попытки поднять войска, довольно быстро смирившись со своей участью — как выяснилось, что плана перестройки общества у нашей интеллигенции как раз и нет — а есть он только у самых радикальных партий, причем такой что волосы — дыбом. Один простой пример: закон о выборах (не сами выборы, а закон о выборах) готовили четыре месяца, и это в ситуации когда дорог был каждый день, когда страна не могла оставаться без легитимной власти. У нас не нашлось своего Александра Гамильтона со своим Федералистом, ни Керенский, ни потом белогвардейцы — так и не смогли внятно объяснить народу чего они хотят, написать план действий. На фоне большевиков они казались безнадежными олухами со своим «непредрешенчеством».

Временное правительство все время своего правления только и делало что интриговало, маневрировало и пыталось хоть как то решать ежедневно сваливающиеся на него проблемы. Вопрос самой концепции переустройства страны был благополучно отложен до Учредительного собрания — но любому здравомыслящему человеку сейчас ясно, что Учредительное собрание не смогло бы ни до чего договориться. Просто был бы еще один шквал дебатов на фоне гибнущей страны.