Империя, которую мы потеряли. Книга 1 - [31]

…

И если в русской историографии Богдана Хмельницкого считают объединителем двух славянских народов, а в украинской — борцом против польского гнёта, то в еврейской Хмель-Злодей — едва ли не самый кровавый мучитель после Гитлера: восставшие казаки отметились невиданными даже в средневековой Европе погромами, в которых погибло до нескольких десятков тысяч человек: Хмельниччина для евреев стала самым чёрным периодом их европейской истории, пока её не затмил Холокост. Но, как и после Холокоста, евреи уже не могли видеть мир так, как раньше, а многие сочли произошедшее началом конца света и стали ждать Мессию. Травма создала благодатную почву для главного вклада Украины в иудейскую цивилизацию — хасидизма…

2. Общество

2.1. Вера Холодная и Холодная война

Мы живем в парадигме Холодной войны. Она началась не с Фултоновской речи Черчилля, как многие думают, она началась с дипломатической изоляции новорожденного СССР и продолжается без малого уже сто лет, с небольшим перерывом в 1941–1945 годах, когда СССР вынуждено приняли в антигитлеровскую коалицию ради того чтобы справиться с еще более страшной угрозой. Однако никогда за все это время Запад не переставал ни бояться нас, ни ненавидеть нас, ни сдерживать нас.

Мы изгои в цивилизованном мире, и даже 90е это не сильно изменили, просто на смену страхам перед русским вторжением пришли страхи перед русской мафией, а ее сменили страхи перед личностью Путина (своего рода «антикульт личности Путина», развивающийся на Западе в очень нездоровой форме). С этими страхами сопряжены многие внешне неприметные, но реальные ситуации и действия. Нас всегда признают виновными — от кражи в отеле и до сбития Боинга, причем, доказательств не потребуют. Русский язык, производная от него русская литература, в немалой степени и другие направления русского искусства остаются изолированными. На Западе не читают русских писателей, не слушают русскую музыку, при том что Великобритания например на экспорте музыки зарабатывает больше чем на экспорте автомобилей. Нам продадут футбольный клуб, но не продадут серьезный бизнес, как показала история с Опелем. Наконец, надо очень мало для того, чтобы раздуть антироссийскую истерию, что в Вашингтоне, что в Лондоне, что где-то ещё.

Мы привыкли так жить. Мы отмеряем исторические эпохи датами нападений на нас. И в подсознании нашем — одно из ключевых мест занимает неизбежность противостояния с Западом, которое продолжается как минимум последние пятьсот, а то и восемьсот лет. Мы даже не пытаемся уже его остановить.

Было ли когда-то по-другому? Удивительно, но — было!

Начало ХХ века — это время на первый взгляд парадоксальной популярности всего русского в Европе. Русские художники, русский балет, русские танцы — идут на ура, более того — Россия является одной из надежд Европы, французские философы не раздумывая, относят себя к intellegencya. Трудно поверить, но той пропасти, которая сейчас разделяет нас — нет и в помине. Если бы в то время существовал Европейский союз — нас бы туда обязательно приняли, если не в 1905 — то после февраля 1917 уж точно. Никто не сомневается в том, что русские — не просто Европа — они авангард Европы.

Почему так?

Знакомьтесь: Дмитрий Мережковский и Зинаида Гиппиус. Ярчайшие представители «поколения зеро», те, кто вошел во взрослую жизнь на изломе веков, в самом начале ХХ века. Журналисты, литераторы, держат салон, который является магнитом для всей Петроградской богемы…

В личной жизни — у них свободный брак. Они живут втроем с неким Философовым, при этом Мережковский спит как с Гиппиус, так и с Философовым, при этом имея связи на стороне, как с мужчинами, так и с женщинами. А Гиппиус — изменяет «супругу» тоже как с мужчинами, так и с женщинами, заодно она входит в Петроградский совет секты хлыстов, которые практикуют свальный грех и в России запрещены. О своих связях на стороне, обычных и однополых, они рассказывают друг другу.

К ним любит ходить Сергей Дягилев — да, да, тот самый. Они поссорятся из-за того что сначала Дягилев переманил к себе Философова (у них гомосексуальная связь), а затем Мережковский, видимо в отместку, совратил молодого польского студента, который был секретарем у Дягилева и заодно — его половым партнером. Из-за этого Дягилев и Мережковский несколько лет друг с другом не разговаривают.

В Париже, куда переезжают и Мережковский, и Гиппиус, и Дягилев, — у Дягилева случается скандал с молодым Вацлавом Нижинским, премьером его труппы. Нижинский изменяет Дягилеву с женщинами, потом во время поездки в Аргентину влюбляется в дочь венгерского земельного магната и заключает с ней брак. Дягилев в истерике выгоняет его из труппы (потом он примет его обратно), Нижинский называет Дягилева старой проституткой.

Одновременно со скандалами в Париже — молодой на тот момент писатель Максим Пешков (Горький) (к счастью, этот в гомосексуализме никогда замечен не был) едет в САСШ с модной актрисой Андреевой (которая заодно спит со спонсором ее театра Саввой Морозовым). Его принимают восторженно, ему рукоплещут — но только до того момента, как русский посол сливает газетам информацию, что женщина с Пешковым — это не миссис Пешков, настоящая миссис Пешков осталась в России. В газетах скандал, Горького с Андреевой вышвыривают из отеля посреди ночи. Турне сорвано. С тех пор, кстати, Горький ни одного доброго слова не напишет про САСШ.