Империя, которую мы потеряли. Книга 1 - [160]

В Февральские дни, в период вооруженной борьбы с царизмом, меньшевики пожалуй ничем особенным себя не проявили. Лидеры ОК и думской фракции видели нарастание политической напряженности в столице, но, как и большинство политиков той поры, не ожидали, что забастовки, демонстрации, столкновения с полицией так быстро приведут к краху царизма. Об этом лучше всего говорят публикуемые в сборнике речи М.И.Скобелева и Н.С.Чхеидзе на заседаниях Государственной Думы 23 и 24 февраля. А вот что писал в своих воспоминаниях О.А. Ерманский: «Если бы меня в то время спросили, что из этого движения получится, — я бы ничего определенного ответить не мог». И далее: «Что делали в это время другие партийные организации, я не знаю. Что же касается нашей, правда, слабой Инициативной Рабочей Группы, то она за эти дни не собиралась; она существовала как сумма единиц, но не как целое». Все сказанное выше касается позиции меньшевистских центров. А многие рядовые рабочие-меньшевики, естественно, оказались на улицах и вместе с большевиками участвовали в борьбе с царизмом. Это необходимо отметить, чтобы еще раз подчеркнуть — партию меньшевиков, как и любую другую партию, нельзя рассматривать как совокупность лидеров, определяющих все стороны поведения партии и каждого ее члена. Вне партийных масс нет партии, как, впрочем, ее нет, если у этих масс нет признанных вождей.

В свете сказанного несколько неожиданным может выглядеть тот факт, что руководство первого (и наиболее влиятельного) органа революционной власти — Петроградского Совета — оказалось за меньшевиками. Объяснению этого парадокса посвящена обширная литература, в которой, казалось бы, уже были высказаны все мыслимые и немыслимые точки зрения. На мой взгляд, в Февральские дни проявилась одна из важнейших закономерностей любой революции — в ее ходе и исходе многое зависит от того, кто именно из лидеров или людей, обладающих задатками лидеров, окажется в решающий момент в решающем месте. У других партий практически все основные лидеры были в эмиграции или в ссылке. Не случайно эсеров в Феврале представлял на «революционных верхах» А.Ф.Керенский, формально вступивший в партию в марте 1917 г. У меньшевиков, также «налицо не было никого из политических руководителей и теоретиков партии». Но зато в Петрограде оказались Н.С.Чхеидзе и М.И.Скобелев, известные в стране своими выступлениями в Думе, и это в известной мере предопределило их место в развитии событий. Конечно, не следует сбрасывать со счетов и то, что меньшевики имели серьезные позиции в большинстве легальных рабочих организаций (в профсоюзах, кооперативах, больничных кассах), поддерживали между собой постоянные связи.

Зива Галили. От группы кружков до зенита политического влияния

Январь-февраль 1917 г. стал периодом возобновившейся деятельности многих общественных организаций военного времени. Принявшие участие в их работе остатки меньшевистских организаций Петрограда ответили на широко распространенные ожидания падения самодержавия взрывом чрезвычайной активности, и первая группа документов сборника дает более ясную картину, чем раньше, того, как они стремились найти решения общероссийских политических и социальных проблем и пытались мобилизовать рабочий класс Петрограда на их поддержку. Из документов видно, что накануне Февральской революции Петроградские меньшевики пытались отстоять право определять ближайшее будущее России не только в соревновании с социал-демократами слева (большевиками и межрайонцами), но и с теми общественными деятелями, с которыми часть меньшевиков выступала в союзе. Эти же документы свидетельствуют и о серьезных расхождениях в тех ожиданиях, что питали на заре Февральской революции в отношении происходящего различные меньшевистские группы.

Из четырех групп меньшевиков и их сторонников, показанных в этих документах, наиболее известной была Рабочая Группа при Центральном Военно-Промышленном Комитете. В письмах Рабочей Группы, заявлениях, проектах резолюций продолжал дискутироваться вопрос о том, что прогрессивное руководство предпринимателей заслуживает поддержку рабочего класса, без которого оно не может рассчитывать на победу. Вместе с тем, из этих же документов видно, что лидеры Рабочей Группы также считали, что эта победа не решит конфликта между трудом и капиталом. В той же самой степени, в какой руководство Рабочей Группы предупреждало рабочих не препятствовать выступлению имущих классов против царизма, оно также призывало их «давить» на буржуазию, чтобы включить «решительные демократические требования» рабочего класса, «осуществление которых необходимо для его классовой борьбы». Тем не менее, позиция Группы по двум принципиальным вопросам — политической власти и войны — отличалась своими модуляциями: по-видимому, Временное Правительство либеральной оппозиции против царизма должно было все же базироваться на «воле народа» и готовности пролетариата «защищать страну», вместе с тем выступая «против завоевательно-захватнических стремлений [буржуазии]».

Позиция другой части меньшевиков — Петроградской Инициативной Группы — по этим принципиальным вопросам существенно отличалась от позиции Рабочей Группы. Соглашаясь, как и Рабочая Группа, с тем, что любой новый режим в России должен быть «парламентским», в котором «буржуазия могла приобщиться к государственной власти», ее отклик на разрастающийся кризис в России был гораздо более радикальным. Например, их резолюции, призывающие к Демократической Республике и Учредительному Собранию, возрождению Социалистического Интернационала и др. Более того, в противовес Рабочей Группе Инициативная возлагала ответственность за военные страдания рабочих не только «самодержавное правительство» и помещиков, но и на «торгово— промышленные классы» «капиталистов».