Империя, которую мы потеряли. Книга 1 - [115]

В 13 часов 22 января 1917 года Вудро Вильсон направился к трибуне Сената США. Момент был напряженный. Сенаторы узнали о предстоящем выступлении президента лишь во время ланча. Это было первое прямое обращение президента к благородному собранию после Дня рождения Джорджа Вашингтона. И это было событием не только на американской политической арене. Было ясно, что Вильсону придется говорить о войне, и это будет не просто комментарий. Считается, что становление Вильсона как лидера мирового масштаба произошло годом позже, в январе 1918 года, когда он выдвинул «14 пунктов». Но фактически именно в январе 1917 года американский президент впервые открыто заявил о претензиях на роль мирового лидера. Текст выступления был разослан в главные европейские столицы одновременно с выступлением президента в Сенате. 22 января, как и в речи, посвященной «14 пунктам», Вильсон говорил о необходимости создания нового мирового порядка, опирающегося на Лигу Наций, разоружение и свободу морей. Но если «14 пунктов» были манифестом военного времени, который прекрасно вписывался в полувековую сюжетную линию американского мирового господства, то речь, произнесенная Вильсоном 22 января, воспринимается с гораздо большим трудом.

В январе 1917 года широко распахнулись двери, ведущие в век Америки, и в проеме в спокойной позе стоял Вильсон. Он пришел не для того, чтобы поддержать ту или иную сторону, но для того, чтобы заключить мир. Первое открытое притязание Америки на мировое господство в XX веке было направлено не на то, чтобы обеспечить победу «нужной» стороны, а на то, чтобы не победила ни одна из сторон. Мир, открывающий перспективы сотрудничества всех крупных мировых держав, был возможен лишь при условии, что его примут все стороны. Все участники Великой войны должны признать глубокую бессмысленность конфликта. Это означало, что война могла иметь один-единственный исход — «мир без победы». Именно в этой фразе заключалась позиция морального паритета, позволявшая Вильсону держать европейцев на расстоянии с самого начала войны. Он понимал, что такая позиция будет встречена в штыки многими из тех, кто слушал его в январе 1917 года «Неприятно говорить об этом… Я лишь стараюсь смотреть правде в глаза, ничего не утаивая». США не должны принимать ту или иную сторону в продолжающейся бойне. Америка, продолжая оказывать помощь Британии, Франции и Антанте, безусловно, обеспечит их победу. Но, поступая таким образом, Америка поддержит нескончаемый кошмарный круг насилия, характерный для Старого Света. Это было бы, утверждал Вильсон в частной беседе, ничем иным, как «преступлением против цивилизации».

Надо сказать, что мирные инициативы Вильсона были больше чем просто речью, адресованной жителям США, президентом которых он был. Это был призыв ко всему миру, и он резонансом отозвался во всем мире, очень громко — в России. По воспоминаниям З. Гиппиус — в предреволюционном Петрограде о речи Вильсона много говорили, ее передавали напечатанную в листовках. Она странным образом перекликалась с воззваниями радикальной части русского общества о желательности поражения в войне. Потому то в России Вильсон на какое-то время стал очень популярен в кругах прогрессивной интеллигенции.

Вудро Вильсон признал Временное правительство одним из первых в мире, став своего рода одним из столпов, на котором базировалась его легитимность. Однако затем — он же, в критический период марта 1917 года нанес по нему смертельный удар. Именно Вудро Вильсон удержал колеблющееся Временное правительство от попыток заключения сепаратного мира с Германией, именно его лекция новому мининделу Милюкову стала той окончательной гирей на чаше весов за продолжение войны на стороне союзников. В то же время я поддерживаю мнение тех историков, которые считают, что именно неспособность и неготовность Временного правительства обеспечить хотя бы перемирие на фронте, а возможно и сепаратный мир — стала той роковой причиной, почему народ отвернулся от Временного правительства.

Приведу пример прямой речи Вильсона, в которой речь идет о России.

Всем, кто хорошо знаком с Россией, известно, что в глубине души, во всех своих мыслях, в отношении к своему народу, который проявил свой природный инстинкт, свое привычное отношение к жизни, Россия всегда была демократичной страной. Как долго бы ни держалось и каким бы ужасным ни была власть самодержавия, венчающего вершину российской политической структуры, его происхождение, свойства и цели никогда не были характерно русскими чертами. Скинув с себя самодержавие, русский народ во всем своем величии и мощи присоединился к силам, которые сражаются за свободу во всем мире, за справедливость и мир. Вот подходящий партнер для Лиги почета.

02.04.17

Разрыв между тем, что думал Вильсон о России и русском народе и тем, чем они были на самом деле, ужасает. Напомню, что всего лишь через год в стране началась гражданская война, а через двадцать лет — произошел тридцать седьмой год. Срыв России в ужасающий по размаху и методам тоталитаризм показывает, что Вильсон совершенно не знал Россию и, советуя Милюкову продолжать войну на стороне союзников, был просто слеп. Кроме того Вильсон, как и все американцы (и англичане кстати) — опасно романтизировал революцию. Ведь и современная Британия и США прошли по пути, на котором была революция. Потребовался весь двадцатый век, чтобы оценить весь тот потенциал ужаса, который несут революции. Но тогда — Вильсон опасности не чувствовал и считал что Россия и Временное правительство могут внести свой вклад в войну…