Империя инков - [16]
Любой централизованный коллектив, таким образом, есть непременно открытая система (т.е. обменивающаяся энергией с «внешней средой»), в которой руководство черпает часть власти извне, контролируя источники энергии, находящиеся за пределами среды обитания коллектива. Отсюда, кстати, следует оптимистический вывод: глобальная империя, всемирное правительство, лишающее свои «отдельные элементы» независимости и даже автономии, невозможны, ибо вся власть, которой центр в этом случае располагал бы, должна была бы оказаться получена «снизу». Социальные фантасты типа Дж. Оруэлла и А. А. Зиновьева это, кстати, учитывали: в их антиутопиях мир разделен на несколько враждующих тоталитарных государств. Лишь гипотетическая встреча с внеземной цивилизацией может принципиально изменить положение.
Кока-Мама и Первый Инка, осматривающие свои владения
Говоря о зависимости жестко централизованных систем от независимых источников власти (т.е. не зависящих от влияния управляемых), важно отметить, что речь здесь идет не только о чисто материальных ресурсах (например, о той же концентрации в руках государства дефицитного сырья и разного рода престижных изделий). «Внешнюю» опору создает и сакрализация власти идеологическими средствами: благодаря этому в сознании подданных она предстает как священная, раз и навсегда данная свыше, не нуждающаяся ни в согласии на нее людей, ни в каком-либо «общественном договоре». В этих условиях сомнения в праве элиты принимать решения рассматриваются как кощунство, а само благополучное существование народа признается благодеянием государственной власти и ее неоценимой заслугой: так, у инков, например, ритуальное руководство земледельческими работами как бы обеспечивало саму возможность получения людьми пропитания.
Можно предполагать, что монополия на «тайное знание» была одним из важнейших способов удержания элитой власти в Древнем Перу, точнее, в тех обществах, которые существовали там ранее II тыс. н.э. Об этом в частности свидетельствует не просто использование в ритуалах вызывающих галлюцинации сильных наркотиков, но и демонстративное изображение соответствующих галлюциногенных растений и предметов для их использования на каменных монолитах, изделиях из золота, парадных тканях и т.п. Монополия на «тайное знание» опасна тем, что при определенных условиях ценность такого знания может быть поставлена обществом под сомнение и тогда вся социально-политическая система разваливается. Видимо, это и произошло в Центральных Андах сперва в середине I тыс. до н.э., а затем на рубеже I и II тыс. н.э. В эпоху инков контроль элиты над «тайным знанием» сохранялся, но перестал играть ту основополагающую роль, которую он играл раньше. Вместо этого на первый план вышли более прагматические формы утверждения власти – регулирование производства продуктов потребления и контроль над движением престижных изделий, таких как металлы, редкие раковины и ткани.
Для поддержания власти важна и возможность психологически обеспечить единство людей, противопоставляя всех членов данной общности неким внешним, чуждым и враждебным силам. Без «образа врага», без имитации «осадного положения», никакая простая, иерархически жестко построенная централизованная система долго не просуществует. Она либо (при редких благоприятных условиях) преобразуется в более сложно организованную, органически целостную, либо попросту распадется, раздираемая социальными и этническими конфликтами.
Растущая интеграция – не единственная тенденция в развитии общества. Совершенствование технологии делает формы контроля человека над средой, а следовательно, и источники власти разнообразнее. Появляется все больше независимых «доменов» власти (термин Адамса), высокая позиция в одном из которых вовсе не гарантирует господства в других. Один и тот же человек может быть политическим деятелем и одновременно физиком или же писателем, но в каждой своей ипостаси он создает разные, не связанные непосредственно одна с другой сферы влияния на людей. Общества с обилием независимых доменов власти не только сложнее, но и динамичнее тех, в которых рычаги воздействия одних людей на других однообразны и находятся в руках немногих. Такие общества могут быстрее реагировать на изменения среды, изыскивать новые средства ее использования, новые ресурсы и, следовательно, более конкурентоспособны.
Освоение новых источников энергии и расширение производства само по себе привело в древности не к изменению социальных структур, а всего лишь к росту населения, увеличению его плотности вплоть до того максимума, который был возможен при данном типе хозяйства в данной среде. Впрочем, и в наше время глобальные последствия технологической революции точно такие же. И лишь после того, как много больше, чем раньше, людей оказывалось втянуто в регулярные контакты друг с другом, менялся сам характер контактов: возникала более сложная, нежели прежде, общественная иерархия, формировались более крупные и сложно организованные коллективы с разной степенью централизации. Этнологи и социологи много внимания уделяют изучению факторов, ускоряющих или замедляющих подобный процесс. Однако все эти факторы теряют значение, если оказывается невозможным существенно увеличить поток потребляемой энергии. Уровень развития отдельных обществ в конечном итоге определяется поэтому обширностью известных и доступных ресурсов, т. е. особенностями окружающей среды и развитостью технологии, а также интенсивностью связи и обмена с другими человеческими сообществами.
