Империя и воля. Догнать самих себя [заметки]

Шрифт

Интервал

Излагаемая здесь концепция в целом была представлена мной еще в середине 90-х годов (Аверьянов В. В. Феноменология Смутного времени: откуда ждать Минина и Пожарского? // Общественные науки и современность 1996 № 3). Затем она в измененном виде воспроизводилась в моих книгах. Надо сказать, постановка вопроса о трех «Смутных временах» со второй половины 90-х годов получила широкое распространение. Идея параллелизма Смутных времен в отечественной истории приобрела достаточную популярность как в публицистике, так и в научной литературе. Среди наиболее заметных работ можно назвать такие как: Кара-Мурза А. А. Между «Империей» и «Смутой». — М., 1996; Булдаков В. П. Красная смута: Природа и последствия революционного насилия. — М., 1997; Кондаков И. В. Архитектоника русской культуры. Диссертация на соискание уч. ст. доктора философских наук в форме науч. докл. — М., 1998; Соловей В. Россия накануне Смуты // Свободная мысль XXI. 2004. № 12. — С. 38–48; см. также научную дискуссию: «Народ и власть в российской смуте» // Власть. — 2010. — № 4 (С. 14–17), № 5 (С. 10–14), № 6 (С. 13–17), № 7 (С. 9–14). Обзор «смутологической» литературы рубежа веков см.: Земляной С. Куда идешь? О Смуте как парадигме консервативного мышления // Независимая газета 22.06.2001.

Созвучны этому взгляду мысли таких, к примеру, исследователей как В. Я. Пропп, полагавший, что народ в эпосе не стремится отражать исторические события, но описывает явления (Пропп В. Я. Русский героический эпос. — М., 1958. — С. 287); как И. Я. Фроянов и Ю. И. Юдин, писавшие: В ходе былинного творчества один образ, более поздний наслаивается на другой, уже существующий в фантазии сказителей, в результате чего появлялся новый герой, заключающий в себе черты героев различных времен. И только внимательный анализ исследователя позволяет разобраться в этой сложной структуре былинных образов (Фроянов И. Я., Юдин Ю. И. Былинная история. — СПб., 1997. — С. 498).

Медриш Д. Н. Литература и фольклорная традиция. Вопросы поэтики. — Саратов, 1980.

Можно говорить о «малых смутах» как о любых значительных восстаниях или волнениях (пугачевская смута, дворянская смута 1825 года), но не как о термине и безотносительно к целостной модели «смуты».

Так пишет в целом объективный по отношению к Борису И. Хворостинин (Памятники литературы Древней Руси. Конец XVI — начало XVII вв. — М., 1987. — С. 436).

Скрынников Р. Г. Государство и церковь на Руси XIV–XVI вв. — Новосибирск, 1991. — С. 354.

Связанную с неоправданными историософскими экстраполяциями — опытом «английской революции» для либеральных реформаторов и опытом «французской революции» для непримиримых радикалов.

Миссия последнего Государя династии, как это видится теперь, состояла в том, чтобы обуздывать, насколько это было возможно, разгорающуюся ярость общественной стихии, удерживать центробежные силы и «примирять» раздирающие государство политические полюса. Когда Государь Николай осознал невозможность конституционно-монархического (то есть по существу либерально-консервативного, компромиссного) разрешения смуты, он отождествил себя с консервативным полюсом государства. Однако предпочел он не путь искоренения «революционного» слоя, но путь сдерживания «революции» до конца и принесения себя ей в жертву. В этом состоит благородная, мученическая, святая миссия консерватизма в России начала XX века.

Здесь есть указания на очень интересную, но нас сейчас не отвлекающую тему сопоставления политического духа Отрепьева и Петра I.

История политических партий России / Под ред. А. И. Зевелева. — М., 1994. — С. 134.

Нечволодов А. Сказания о Русской земле. Ч. IV. — СПб., 1913. — С. 511, 512.

Феноменологическая модель Смутного времени может быть перенесена и на другие событийные ряды, использована в истории других народов и государств. Однако, такого рода построения не входят в задачи нашей работы. Отметим лишь, что западной историософии чужда подобная постановка вопроса. Некоторые авторы отдаленно приближаются к ней. Так, например, понятие «смутного времени» было даже излюбленным для А. Тойнби, который, правда, рассматривал его внутри изобретенной им парадигмы «спада-и-оживления». У Тойнби «смутные времена», свойственные разным цивилизациям, растягиваются иногда на несколько столетий, как, например, в империи инков (X–XV вв.) или в Древней Греции (V–I вв. до н. э.), что во многом обессмысливает термин «смутного времени», приравнивает ее к понятиям «надлома» и «спада».

Что касается происхождения второго и третьего Смутных времен, то его конспирологическая подоплека нашла отражение в большой по объему литературе. Определяющая роль международного фактора, фактора напряженного противостояния цивилизаций и необходимости для Российской империи отвечать на вызов модернизации, а Советского Союза — на вызов всего западного мира, вряд ли может быть поставлена под сомнение.

См. в настоящей книге работы «Сусанин наоборот» и «Опричнина — модернизация по-русски».

Подробнее о генезисе и последствиях Смутных времен см.: Аверьянов В. Природа русской экспансии. — М., 2003.

У В. Соловья, предпочитающего объяснительную модель «революции», и намеренно скрещивающего два понятия (термин «смутореволюция»), данный вопрос, так же как и у нас, трактуется в качестве «функциональности Смуты», в которой старая русская традиция сменяется новой (Соловей В. Д. Кровь и почва русской истории — М., 2008. — С. 263). Главное отличие наших подходов в следующем: Соловей считает, что всякая революция обязательно «сопровождается» смутой, мы же считаем, что революция как модель «правильного переворота» является ничем иным как частным случаем и моментом смуты, некоторой идеализации ряда исторических вариантов. Смута как модель комплексной социокультурной мутации масштабнее и объективнее, в ней не заданы оценочные установки на «правильность» схемы описываемого исторического процесса. Оценочность модели революции легко видеть в таком суждении Соловья как: «Смута была неудавшейся, проигравшей революцией».

Кондаков И. В. Архитектоника русской культуры. Диссертация на соискание уч. ст. доктора философских наук в форме науч. доклада. — М., 1998. — С. 39, 41.

Лурье С. В. Метаморфозы традиционного сознания. — СПб., 1994. — С. 69.

Щепанская Т. Б. Странные лидеры. О некоторых традициях социального управления у русских — в сб.: Этнические аспекты власти. — СПб., 1995.

Сразу отмечу, что в эпохи, подобные XVI веку в России, история ставит перед народом столь неповторимые задачи, что для решения их она выдвигает и соответствующего масштаба личности. Иоанн IV заслуживает имени Великого государя, и не только потому, что он был необыкновенно одаренным человеком (свидетельства чего хорошо известны), но и потому, что он обладал несомненными способностями формулировать государственные проекты и консолидировать вокруг своих проектов единомышленников и последователей. Неуравновешенность Грозного-царя тесно связана с масштабностью его личности и тем необыкновенным темпом, который он стремился развить, дабы закончить складывание стратегически прочных форм российской государственности.

Янов А. Россия: У истоков трагедии. 1462–1584. — М., 2001. — С. 300. Обращает на себя внимание несколько странная позиция Янова-публициста — а его как аналитика и эксперта очень жалуют российские либеральные СМИ. Так вот, в своем монологе в рамках обсуждений «Клуба 2015» Янов указывает на неоднократно повторяющиеся в русской истории срывы русского государства, неоднократное «национальное самоуничтожение». В результате у Янова оказывается, что Россия в течение долгих столетий постоянно занимается «национальным самоуничтожением», снова и снова попадает в «капкан имперского национализма». Но как ни бьются «православие, самодержавие и русский национализм» (sic!) над уничтожением России, Россия почему-то до сих пор не исчезла с карты мира. Интересно, что бы сталось с Россией, если б это бесконечное самоуничтожение прекратилось и реализовался «сценарий Янова»?

Янов А. Россия: У истоков трагедии. 1462–1584. — М., 2001. — С. 256.

Как я уже отмечал, англофильское представление о революции лежит в качестве центрального мифа в основании мировоззрения русских либералов. В данном случае Янов довел тезис либералов до последней крайности — он «вчитал» в русскую историю тягу нашей элиты к парламентаризму и конституционной монархии аж за 80 лет до «славной революции» в Англии и принятия «Билля о правах». «Славная революция» была осуществлена англичанами именно через приглашение иностранного монарха — Вильгельма III Оранского, который впоследствии стал правителем одновременно двух республик: Английской и Голландской — двух «неблагодарных республик торговцев селедкой», как насмешливо называл их король Людовик XIV.

С точки зрения доивановской старины, «жалованная вотчина» — оксюморон, попытка скрестить сами принципы поместья и вотчины, дворянства и боярства, вывести некий гибрид национальной аристократии.

Фурсов А. И. “Биг Чарли”, или о Марксе и марксизме: эпоха, идеология, теория (К 180-летию со дня рождения К. Маркса) — Русский исторический журнал. — М., 1998. — Т. I, № 2.

Иванов В. Родное и вселенское. — М., 1994. — С. 134.

Данный подход к истории описан мной в концепции динамического консерватизма как модели развития социальной системы в сложных нестабильных условиях среды (Аверьянов В. В. Традиция и динамический консерватизм. М. 2012. С. 648–662).

Нефедов С. А. Демографически-структурный анализ социально-экономической истории России. Конец XV — начало XX века. Екатеринбург, 2005.

См. критику современных неомультузианцев в контексте объяснения причин русских революций в книге: Миронов Б. Н. Страсти по революции: Нравы в российской историографии в век информации. М. 2014.

В этом смысле события 1905 года как будто подтверждали пророчества Герцена и Чернышевского, которые видели в общине естественную ячейку будущей освобожденной от самодержавия республики.

Что касается доли нерусского населения, то на диаграмме хорошо видно, что она становится значительной лишь в XIX веке. Причем накануне XX века рост этой доли по отношению к доле русского населения в основном связан с присоединением новых территорий к империи. Во второй половине XX — он связан уже с угнетенностью демографической динамики русских на фоне расширенного воспроизводства в Средней Азии, на Кавказе, в некоторых других регионах СССР. По мнению В. А. Башлачева, эта же тенденция донорства по отношению к геополитическим «окраинам» проявляется и сегодня. Так, продолжающее убывать и стареть русское население РФ де факто дотирует Среднюю Азию, в частности, Узбекистан, в котором в XXI веке рождаемость вновь стала расти за счет многомиллиардных перечислений на родину гастарбайтеров.

В этом, кстати говоря, коренная ошибка неомультазианцев. Уровень жизни в предреволюционные десятилетия в России в целом, и в крестьянской среде, в частности, не падал, а неуклонно рос. Эти цифры и факты, безусловно, старались замалчивать в советской историографии.

Аверьянов Виталий. Пострусские грядут? // Литературная газета № 33 (9 августа 2006).

Со стороны бутафорских националистов на арену были выпущены подпольные идеологи с призывами изобрести новую Русь, открыть свои «ведические корни», родить себе веру, заклясть и вызвать великих языческих богов и т. д. Востребованным оказался поэт Широпаев, ненавидящий Византию, святого князя Александра Невского и называющий православие «осколком хазарского влияния», а историческую Россию — «тюрьмой для русского народа», и даже — знакомые штампы! — страной рабства и кнута. Востребованным оказался некий профессор Петр Хомяков, призывающий покончить с Россией, «имперско-византийской» традицией и сформировать демократическую конфедерацию «Русь» с обязательным отделением Северного Кавказа и обязательным же проектом интеграции русских в Запад и НАТО. Официальной религией новой нации Хомяков предлагал сделать язычество. Актуализировались региональные диссиденты, ненавидящие Москву (кто-то театрально, а кто-то и по более серьезным причинам — будучи вынужденным бежать в провинцию от московских преступных группировок). Нашлись и бутафорские «имперцы», которые с пеной у рта начали отождествлять вышеупомянутые клинические случаи с русским национализмом вообще. Они противопоставляли язычникам абстрактный Третий Рим, клерикальную идею, византизм в его архаизированном и догматизированном понимании и прочие книжные концепции. Полемика в горячей фазе продолжалась до 4 ноября («Правого марша»). Как по команде, в ноябре искусственный спор утих.

Русская доктрина / под общ. ред. А. Кобякова и В. Аверьянова — М.: Яуза-пресс, 2007. (В скобках отмечу, что Константин Крылов относится к числу экспертов Русской доктрины, предоставлявших для нее свои материалы.)

Крылов К. Рождение нации. // Спецназ России № 9 (120). Сентябрь 2006 года.

Поэтому неверно было бы говорить о победе римлян над греками как победе более низкой культуры над более высокой. Не во всех аспектах культура греков превосходила римскую: римская политическая культура была по своему потенциалу гораздо богаче и мощнее. Почему она и несла в себе даже в республиканскую пору идею империи, а впоследствии развернула эту идею в прямом смысле. И те же самые греки, восприняв власть римлян, восприняли вместе с нею и идею империи, что сделало затем возможным Второй Рим.

Мне доводилось писать об этом, например, в этой статье: Аверьянов В. Генсек Владимир Грозный. — APN.ru, 20 августа 2004 года.

Подробно эта тема разбирается в моей книге: Природа русской экспансии. — М.: Лепта, 2003.

Ключевский В. О. Очерки и речи. Второй сборник статей. Петроград, 1919. С.19.

Кавелин К. Д. Наш умственный строй. — М., 1989. — С. 92–93.

2. Маркс К. Разоблачение дипломатической истории XVIII века. // Вопросы истории, 1989, № 4. — С. 3.

См. статью «Сусанин наоборот» в настоящем издании.

Сенигов И. П. Народное воззрение на деятельность Иоанна Грозного. — СПб., 1892. — С. 47.

История государства Российского: Жизнеописания. IX–XVI вв. — М., 1996. — С. 368.

Последняя цитата приводится Кондаковым по книге: Каптерев Н. Ф. Патриарх Никон и царь Алексей Михайлович. М. 1996. Т. 2. С. 126

Платонов С. Ф. Лекции по русской истории в 2-х ч.: Ч. 1. — М., 1994. — С. 187.

Нефедов С. А. Демографически-структурный анализ социально-экономической истории России. Конец XV — начало XX века. — Екатеринбург, 2005. — С. 140, 142.

Там же, С. 162, 163.

Джером Горсей. Записки о России XVI — начало XVII. — М., 1991. — С. 93.

Платонов С. Ф. Лекции по русской истории в 2-х ч.: Ч. 1. — М., 1994. — С. 200

Бахрушин С. Иван Грозный. — М., 1942. — С. 6.

Чистович Я. История медицинских школ в России. — СПб., 1883. — Прил. С. IV–IX.

Лихачев Н. П. Дело о приезде в Москву Антонио Поссевино. — СПб., 1903.

Кобрин В. Б. Иван Грозный. — М., 1989. — С. 143.

Володихин Д. М. Иван Грозный: Бич Божий. — М., 2006. — С. 201.

Полное собрание русских летописей. Т. 21. — П. 2. С. 634.

Каравашкин А. В., Юрганов А. Л. Опыт исторической феноменологии. Трудный путь к очевидности. — М., 2003. — С. 68–115.

Булычев А. А. Между святыми и демонами: Заметки о посмертной судьбе опальных царя Ивана Грозного. — М., 2005.

Колычева Е. И. Аграрный строй России XVI века. — М., 1987. — С. 178.

Скрынников Р. Г. Россия после опричнины. Л., 1975. — С. 163.

Нефедов С. А. Демографически-структурный анализ социально-экономической истории России. Конец XV — начало XX века. — Екатеринбург, 2005. — С. 50, 52.

Там же, С. 70.

Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей. — М.-Л., 1950. С. 444.

Альшиц Д. Н. Начало самодержавия в России: Государство Ивана Грозного» — Л., 1988. С. 242.

Доклад-презентация в Институте динамического консерватизма. В виде статьи этот текст впервые опубликован в журнале «Москва» (2012, № 1. — С. 180–193). В 2013 году статья была отмечена премией «Русский позитив» в номинации «Публицистика».

Иными словами, цивилизация интерпретируется как некоторый уровень продвинутости по пути преимущественно технологического и организационно-технического оснащения, критерием степени развития при этом выступают принципы конкуренции

Данные приводятся по: История России. XIX век: В 2 ч. / Под ред. В. Г. Тюкавкина. М., 2001. — Ч.1. С. 199.

Леонов Л. Пирамида. Выпуск 3. (Журнальная публикация) — Наш современник, 1994. — С. 206, далее 202, 204.

Такер Р. Сталин. Путь к власти: 1879–1929. — М., 1991.

Фейхтвангер Л., Москва 1937. — М., 2001.

Чуев Ф. И. Сто сорок бесед с Молотовым. — М., 1991.

Журавлев П. А. Двести встреч со Сталиным. В 2-х кн. — М., 2004.

Это письмо в виде доклада было озвучено автором на консультациях патриотических сил в Институте динамического консерватизма 1 июля 2011 года (где собрались представители инициативной группы по созданию Русской коалиции, Державного союза России, Народного собрания России и др. сообществ). Ведущую идею письма посчитали продуктивной и перспективной многие общественные деятели, в том числе: заслуженный деятель науки Б. А. Виноградов, сопредседатели движения «Народный собор» О. Ю. Кассин и В. Е. Хомяков, писатель Максим Калашников, А. И. Никитин (руководитель ПЗРК «Русь»), А. Н. Савельев (председатель «Великой России»), Д. Ш. Халидов (сопредседатель «Российского конгресса народов Кавказа») и мн. др.

См. научный анализ этих негласных процессов: Годин Ю. Ф. Белоруссия — это «Брестская крепость» современной России. — М., 2008. — C. 145–156.

Статья впервые опубликована в итальянском журнале Limes (2008 № 3).

Статья написана в соавторстве с Азером Алиевым — впервые опубликована в «Московских новостях» в декабре 2006 года.

Действительно значимым и знаковым событием последних ста дней стала своеобразная перетряска банков, в результате которой крупные игроки удержались, а некоторые из средних банков утонули. Проще всего (и это вписывается в сценарий «легитимности») списать произошедшее на халатность и неразбериху в правительстве и ЦБ. Анонимные эксперты говорили автору этих строк в конфиденциальных беседах, что по существу в июне-июле 2004 года на рынке капиталов произошли события, сопоставимые с дефолтом 1998 года. Но тогда они ударили по населению России в целом, а теперь они были локализованы и повешены на несколько банков, в том числе и на банки традиционно стабильные. То, что произошел «скрытый дефолт», достаточно очевидно, другое дело, что скрытый дефолт — это уже не дефолт, поскольку он не имеет тех социальных масштабов. Отсюда и благодушный настрой сопоставляющих события 1998 и 2004 гг. экспертов (в опросе «Финансовых известий»). Насколько далеко готовы были идти режиссеры банковской лихорадки, показало время. Волна кризиса, поглотив ряд достаточно крупных кредитных организаций, натолкнулась на кита в лице «Альфа-банка», который своей жесткой и агрессивной политикой в отношении вкладчиков по сути дела сдержал разрастание лихорадки.

Статья в виде нескольких глав коллективной работы вышла в 2009 году (Новая русская доктрина: Пора расправить крылья / Аверьянов В. В. и др. — М., 2009). В настоящем издании статья приводится в измененной редакции 2013 года.

При этом два лидера не так уж похожи. Особенно ярко это различие проявилось в период 2008–2012 гг., во время президентства Медведева, которым Путин фактически маскировал сохранение режима личной власти. (Эта самоуверенная маскировка и игра с легитимностью чуть было не привела к революционному сценарию в 2011 году.)

Не в этом ли кроются причины попытки еще одной «десталинизации» при Медведеве?

Фактически мы можем столкнуться с революцией, которую род человеческий уже не сможет вынести. Имеются в виду возможные катастрофические последствия био-социальной революции, составной частью которых будет революция биотехнологий и био-конструирования, что является не частным научным вопросом, а ключом к будущему. Проявляется это и в глубинном ценностном фоне постсовременной цивилизации, в которой мутируют и искажаются первичные биологические инстинкты, меняется отношение к семье, рождению и смерти, браку и взаимоотношению полов, смыслу и ценности сексуальности. Формирование новых биологических форм и их сотворение из ничего, когда оно перешагивает пределы самого человека и вторгается в человеческую природу — это такой вызов, который способен размыть самые устойчивые ценностные барьеры. Возможны и более агрессивные (милитаризованные) решения в плане создания био-оружия. Чтобы добиться обороноспособности на этом направлении, нужно как минимум развивать собственные исследования.

Эти надписи читали и показали нам в телерепортажах наши друзья по Изборскому клубу, побывавшие в Сирии весной 2013 года.

Статья написана в соавторстве с П. Мультатули и впервые опубликована в газете «Завтра» (№№ 41–42 2008).

Статья написана в соавторстве с К. Черемных и впервые опубликована в газете «Завтра» (№ 46 от 14.11.2012).

См. данную статью в настоящем издании.

Статья в различных редакциях была напечатана в 2004 году в альманахе «Волшебная гора» и в 2005 году в журнале «Русский предприниматель».

Еще от автора Виталий Владимирович Аверьянов

Виталий Аверьянов

Цивилизация Потопа и мировая гибридная война

В книге известного философа и публициста Виталия Аверьянова, одного из создателей Изборского клуба, Русской доктрины и продолжающих ее десятков коллективных трудов представлены работы последних лет. В первую очередь, это вышедший весной 2020 года, во время «карантинной диктатуры», цикл статей и интервью. Автор дает жесткую и нелицеприятную оценку и тем, кто запустил процессы скрытой глобальной «гибридной войны», и тем, кто пошел на их поводу и стал играть по их правилам. Прогнозы по перспективам этой гибридной войны, которую транснационалы развязали против большинства человечества — неутешительные. В книге публицистика переплетается с глубоким философским анализом, в частности, в таких работах как «Обнулители вечности», «Интернет и суверенитет», масштабном очерке о музыкальной контркультуре на материале песен Б. Гребенщикова, за который автор получил премию журнала «Наш современник» за 2019 год.