Империя человечества. Время солдата - [267]

– Ты уверен, что это тот самый? – бросил Хикки.

– А все другие давно сгнили…

Хикки хлебнул виски и с шумом захлопнул свой терминал. Несколько секунд они с Лоссбергом смотрели в глаза друг другу, потом генерал криво усмехнулся и потянулся к бутылке.

– Выпью за упокой их душ, – решил он. – Такое бывает… и понятно, почему прокурор Люк восхитился действиями этой Роми. Не у всякого хватит нервов убивать беззащитных людей, особенно, когда они сами об этом просят. Но все-таки я еще не совсем понимаю, какого ж дьявола этот малолетний негодяй стал крушить ни в чем не повинных «королей».

– Мы можем только догадываться, – покачал головой Хикки. – Теперь я знаю, что мы с Полом всю дорогу шли не в ту сторону. Когда я увидел рожу этого Мьюза… вот черт, прямо смешно становится. Покойник Йохансон видел в «Околице» Мьюза с каким-то типом, и слышал, как они болтали о убийстве лидданского консула и мести за «Каспер». Пол с его постоянным психозом решил, что речь может идти только о твоем приятеле Кирпатрике. С этого все и началось. Мы метались, как слепцы туманной ночью – то туда, то сюда! А надо было идти по другому пути… Хотя я до сих пор не совсем понимаю, для чего нужно было убивать несчастного консула.

Леа Малич задумчиво отхлебнула из своего бокала.

– Никогда бы не подумала, что так может быть. А если мы их задержим, то кто будет вести дело – вы или полиция?

– Никакого дела не будет. В таких случая Контора всегда прячет концы в воду, – уверенно сказал Лоссберг. – Так что вам лучше молчать, Леа. Вы можете лететь домой: по дороге сюда Этерлен вызвал из Стоунвуда особую бригаду «чистильщиков», и если наша парочка еще в Портленде, то не сегодня – завтра их найдут, и дело будет закрыто. Мьюз, к сожалению, тоже остается за нами. Простите, но в этой жизни так много всяких тайн – не слишком приятных для простого народа…

* * *

– Выключи, бога ради! – взмолился Хикки.

Портлендские репортеры, еще не успевшие получить команду «отбой», склоняли его доброе имя на все корки. Сети ломились обвинениями во всех смертных грехах и недоумением по поводу того, что мерзкий и злобный Ричард Махтхольф, возжелавший ради страховой премии угробить свой экипаж и пассажиров, до сих пор болтается на свободе.

Не дожидаясь, когда Ирэн выполнит его просьбу, Хикки поднялся и самолично вырубил проектор.

– Судиться с ними, говнюками, – предложил Этерлен.

– Истинно так, – поддержал его Лоссберг, смотревший неестественно прямо перед собой.

Сегодня господа генералы впервые за все время операции напились по-настоящему. Лоссберг блестяще продемонстрировал, как умеют пить имперские асы, а Этерлен старался не отставать от его темпа. В результате к наступлению темноты он ударился в долгие рассуждения о бренности всего сущего, а Лоссберг, более трезвый, но и более меланхоличный, поддакивал ему странными цитатами из давно почивших мудрецов.

Хикки не особенно прислушивался к их бормотанию. Он смотрел на сидящую перед ним Ирэн и с нежностью думал о том, что у них, наверное, еще будет время отдохнуть на побережье. Он и она, вдвоем, как когда-то… он и она, и целый мир вокруг. Мир, который готовится рухнуть. Но у них будет время, его не может не быть: ведь им всегда везло. С тех самых пор, как он познакомился с нею, их хранили добрые и мудрые ангелы. Они и сейчас здесь, рядом с ними. Они не могут уйти, потому что эпоха неудач давно закончилась…

– И честь, – четко произнес Этерлен, – это не то, что может быть забыто грядущими поколениями. Верность долгу, преданность и самоотречение…

– А-аа!!! – заревел Лоссберг, боком падая со стула.

И голова Этерлена разлетелась фонтаном брызг.

Хикки успел вскочить и даже выхватить из кобуры «Моргенштерн». Он не видел, откуда их атакуют, но все же успел понять, что выстрелы гремят из глубины темного коридора, который вел в холл на первом этаже. Он даже успел вскинуть руку – и рухнул прямо на свою жену, уже мертвую.

В кухню медленно, крадучись, вошли двое: высокая девушка, закутанная дождевой плащ, и худощавый подросток с трехствольным черным излучателем в руках.

– Здесь был еще один, – тревожно сказал парень.

– По-моему, тебе показалось, – возразила девушка, осматриваясь. – Посмотри, он еще жив…

Юноша наклонился над хозяином дома, из-за которого они сюда и пришли, и опустил излучатель, готовясь разнести ему голову, но не успел: через стол оглушающе громко ударил выстрел. Несколько секунд юноша стоял на месте, потом черты его лица смазались потоком крови, и он тяжело рухнул на бок.

Девушка бессильно выронила свой «Хенклир».

Из-за опрокинутого стола на нее смотрела пара стволов древнего бластера.

– И все-таки я ошибся, – горько сказал Лоссберг. – Я ошибся, Анна… или Роми, как правильнее?

Он достал из кармана телефон, набрал короткий код и некоторое время говорил, не сводя глаз с застывшей, как статуя, девушки.

– Я ошибся в самом конце. Как глупо, не правда ли?

Она молчала, глядя на него расширившимися от ужаса глазами; он казался ей демоном, восставшим из ада, чтобы восстановить свою, адскую справедливость. Она молчала.

– Вы убили столько людей… бедный, верный старый Пол с его растрепанными нервами: сегодня он спас жизнь молодой женщине и троим ее дочуркам, и еще многим людям. Ирэн, жена Хикки: что она-то сделала вам плохого? За что вы хотели ей отомстить? А за что вы мстили полковнику Махтхольфу – за то, что его оболгали репортеры, а вы успели поверить, что он в чем-то повинен? Или ты думала, что в твоей трагедии виноваты владельцы компаний, якобы «бросившие» ваш корвет без конвоя?..