Imperium. Философия истории и политики - [60]

Дарвинизм занимался анимализацией культурного человека с помощью биологии: человеческая душа интерпретировалась всего лишь как эффективное средство борьбы с другими животными. Далее мы рассмотрим марксизм, который анимализировал человека с помощью экономики, считая человеческую душу только функцией пищи, одежды и крова.

Марксизм

I

Несмотря на то, что именно Англия была нацией, реализовавшей идеи ранней цивилизационной фазы Запада (1750–1900), рационализм, материализм и капитализм — все эти идеи реализовались бы другим путем, даже если бы Англия исчезла в результате внешнего катаклизма. Тем не менее, для Англии эти идеи были инстинктивными — безмолвными, не поддающимися определению, самоочевидными. Остальным нациям Европы следовало приспосабливаться к этим идеям.

Капитализм — это не экономическая система, но мировоззрение или, скорее, часть некоего целого мировоззрения. Это образ мысли, чувства и жизни, а не просто понятная всем техника экономического планирования. В первую очередь капитализм — система этическая и социальная и только во вторую очередь — экономическая. Экономика нации является отражением ее души, подобно тому как способ заработка человека — дополнительной характеристикой его личности.

Смысл капитализма в индивидуализме как принципе жизни, в той идее, что каждый человек сам по себе. Следует признать, что это чувство не является универсальным для человечества, но связано только с определенной стадией определенной культуры: стадией, которая на самом деле завершилась с Первой мировой войной 1914–1919 гг.

Социализм — это также этико-социальный принцип, а не особая экономическая программа. Он является антитезисом индивидуализма, порожденного капитализмом. Его несомненная инстинктивная идея состоит в том, что отдельный человек живет ради всех.

Индивидуализм как принцип жизни полагает очевидным, что, преследуя собственные интересы, каждый человек работает на всеобщее благо. В свою очередь социализм исходит из того, что человек, работающий на себя, ipso facto[57] работает против всех.

XIX век был эпохой индивидуализма, XX и XXI века — эпоха социализма. Здесь нет идеологического конфликта. Сама по себе идеология означает рационализацию мира деятельности. Это было главной заботой на ранней стадии западной цивилизации (1750–1900), но уже не привлекает серьезного внимания целеустремленных людей. Программы — это всего лишь идеалы, они неорганичны, рационализированы, доступны для всеобщего понимания. Однако теперь наступила эпоха борьбы за власть, и каждому ее участнику власть нужна для реализации себя, своей внутренней идеи, своей души. 1900 г. не мог понять, что имел в виду Гёте, когда говорил: «В жизни важна сама жизнь, а не ее результат». Прошло время, когда люди умирали за абстрактную программу «улучшения» мира. Однако люди всегда предпочитают умереть, но остаться собой. Таково различие между идеалом и идеей.

Марксизм — это идеал. Он не принимает во внимание живые идеи, но считает мир вещью, которую можно планировать на бумаге и затем воплощать в жизнь. Маркс не понимал ни социализм, ни капитализм как этические мировоззрения. Он понимал их чисто экономически, и в этом была его ошибка.

Объяснение, предложенное марксизмом для смысла истории, было смехотворно простым, и сама эта простота обладает шармом и силой. Вся мировая история оказалась только хроникой классовой борьбы. Религия, философия, наука, техника, музыка, живопись, поэзия, знать, жречество, императорское и папское государства, война и политика — все это просто отражения экономики. Не экономики в целом, но «борьбы классов». Самое поразительное в этой идеологической картине то, что она вообще была выдвинута и воспринята всерьез.

XX век не считает нужным спорить с подобной картиной истории как с мировоззрением. Он уже отправил ее вслед за Руссо. Следует, однако, проанализировать основы марксизма, поскольку наша эпоха состоится, только если отвергнет саму тенденцию, вызвавшую к жизни марксизм.

Внутренне чуждый западной философии Маркс не смог осмыслить ведущего философа своего времени — Гегеля и позаимствовал только гегелевский метод для оформления собственной картины. Он применил этот метод к капитализму как форме экономики, чтобы создать картину будущего, соответствующую его собственным чувствам и инстинктам, настроенным негативно по отношению ко всей западной цивилизации. Маркс был одним из классовых бойцов, появляющихся на соответствующей стадии любой культуры как протест против нее. Движущая сила классовой войны заключена в стремлении уничтожить культуру.

Этические и социальные основания марксизма являются капиталистическими. Это вновь старая мальтузианская «борьба». Если для Гегеля государство было идеей, организмом с гармоничным сочетанием частей, то для Мальтуса и Маркса не существовало никакого государства, но только масса, состоящая из блюдущих собственный интерес индивидов, групп и классов. Для капиталиста все сводится к экономике, в том числе личные интересы. В этом плане Маркс ничем не отличался от теоретиков капитализма, не упоминавших войну классов — Милля, Рикардо, Пейли, Спенсера, Смита. Все они отождествляли жизнь не с культурой, а с экономикой. Для них независимо от того, высказывались они по этому поводу или нет, все сводилось к войне группы против группы, класса против класса, индивида против индивида. Все верили в свободную торговлю и были против «вмешательства государства» в экономические дела. Никто из них не рассматривал общество как государство или организм. Капиталистические мыслители считали вполне этичным уничтожение одних групп и индивидов другими, если при этом соблюдался уголовный кодекс. В этом усматривался высший смысл — служение на благо всех. И в этом смысле марксизм также служит капитализму. Его этика дополняла моисеев закон мести и ту идею, что конкурент является моральным злом вдобавок к тому, что вреден экономически.