Imperium - [14]
____________________
Они угрожают… Я хочу покоя… Тихо себе живу… Страшно, конечно… Страшно… Почему не хотят забыть обо мне… Смерть. Смерть смертью, а жить хочется… Хочется… Мда-а… Убьют, наверное… А когда?… В любой момент?… Сегодня? Завтра?…
____________________
Он поежился… Холодно… Ему все время было холодно… Смерти он боялся, понятно. Но еще больше Диокл боялся мучений… Боялся издевательств… Он боялся… И ничего не мог сделать с собой… Диоклетиан доел луковицу. Взял серебряный кубок с зеленым пойлом. Посмотрел, закрыл глаза и выпил.
____________________
Я бежал, бежал… И я убе-га-аю…
– Мало! Мало!… На ручную надо перевести… Так… И держать, держать… до конца… Уйти отсюда… Со всеми проблемами. Социальные требования… Лучше забыться… Великая река… Река забвения… Ну!
Гай Цестий Эпулон – римский гражданин хоронил свою жену Атистию. Рядом с ним стоял его приятель Марк Антоний Нигр (ветеран-гладиатор, выступавший во фракийском вооружении 18 лет). Теперь он пытался обнять скорбящего вдовца – мешал огромный живот – и утешить его. Хриплый голос ветерана разносился по всему кладбищу: «Видишь дорогой мой, как здесь стало намного лучше. Смотри, уже и памятник установили. Раньше было намного хуже. А надпись какая трогательная!» – Бывший гладиатор высморкался, откашлялся и громко прочитал: «Была у меня жена Атистия, женщина достойнейшая жила, останки тела которой, все, что осталось, находится в этой хлебной корзине» – И опять слезы полились у безутешного Гая Цестия Эпулона. Марк Антоний Нигр сопел, переминаясь с ноги на ногу. Он устал. Хотелось выпить. Ветеран терпел. Он стал читать про себя надписи на соседних могилах – совсем недавно он стал дальнозорким, и ему это даже немного нравилось. На бегах он теперь четко видел момент финиша, а во время гладиаторских боев все подробности схватки. И он громко орал, что победили зеленые, а не синие, и, с силой толкая соседа в бок, сипел тому в ухо, почему сейчас фракиец не рубил, а колол. Да, и Марк Антоний Нигр и Гай Цестий Эпулон были болельщиками. Когда-то Эпулон болел за Нигра – тот выходил на арену, неся огромное тело, ревел: «Ave» – и бил. Как он бил! Теперь таких бойцов уже нет… А потом они уже болели вместе. Конечно, за фракийцев. А на бегах за Марка Аврелия Полиника. За настоящего парня, который сейчас тоже был здесь, на кладбище. Был с ними. Да, Марк Аврелий Полиник, имеющий три миллиона сестерциев, был здесь. «Выгодное Дело быть наездником», – всегда говорил он, лежа в очередной раз с чем-нибудь поломанным, – доход одного наездника равняется доходам ста юристов». Самая блестящая вожжа этого сезона тоже читала надписи. Он умел читать. Неожиданно над его головой прогудело: «Предусмотрительный человек!» – Марк Антоний показывал на соседнюю могилу, на которой было написано: «Луций Цецилий Флор, прожил 16 лет и 7 месяцев. Кто здесь справит малую или большую нужду, пусть на того разгневаются Боги всевышние и подземные». Наездник, давно переминавшийся с ноги на ногу, согласился. Затем он взял за руку отставного гладиатора. Они отошли в сторону. Задумчиво глядя на надпись, «Я запрещаю касаться моих останков! Публий Вероний Каллист, человек наилучший здесь погребен», – наездник облегченно выдохнул: «Они думают, если я миллионер, так я должен быть культурным? Странные люди».
– Глупые люди, – возразил ему Нигр. – Смотри. Ушли уже в могилу, а злость осталась с ними. Вот хотя бы этот… Как там?…
Полиник прочитал: «Богам Манам Гаю Лепидию Юкунду, который прожил три года и два месяца, сделал гробницу Гай Лепидий Феликс, дражайшему сыну, а также и себе, своим вольноотпущенникам и вольноопущенницам и их потомкам, кроме вольноотпущенницы Флетузы, чтобы не был ей дан доступ в эту гробницу». Рядом с этой огромной могилой сидела кладбищенская старуха и жадно ела. Голодный миллионер посмотрел на нее, сглотнул слюну и, продолжая слушать хрипы состарившейся звезды арены, подумал: «Бабка грушу жрет. Чтоб ты подавилась, падла!»
– Жадные! Низкие! – продолжал развивать свою мысль Нигр. – Он думает, все с собой возьмет. Даже в землю. Ни-че-го не возьмешь! Ты меня слушай. Все люди – вот здесь или есть, или будут… О, посмотри на это чудо: «В ширину 22…» – стерлось – «в длину 26» – стерлось – «Марк Камурий Соран, сын Публия, из Ромилиевой трибы. Этот памятник не перейдет к наследнику. Не быть мне здоровым, если я напишу на этом памятнике еще чье-либо имя!». Здоровым! В могиле! Сумасшедший… Чтоб он был здоров… в своей могиле. – Полиник нетерпеливо кашлянул: «Слушай… Пора все заканчивать. Берем Эпулона и идем в „Уголек“.
– Какой «Уголек»? – удивился Марк Антоний.
– А ты не знаешь… – Полиник засмеялся. – Помнишь забегаловку «Восточная» Квинта Бруция?
– Это тот Бруций, который сын Публия? Из Квириновой трибы?
– Ну, да. Бывший торговец говядиной с Бычьего рынка.
– Так что?
– Помнишь, когда к нему прицепились с налогами, вся эта история тут же сгорела.
– Да.
– Так он теперь на том же месте открыл новую под названием «Западная». Это официально. А в городе ее называют «Уголек».
– Ха-ха-ха! Хорошо. «Уголек» – это неплохо.
Райан, герой романа американского писателя Уолтера Керна «Мне бы в небо» по долгу службы все свое время проводит в самолетах. Его работа заключается в том, чтобы увольнять служащих корпораций, чье начальство не желает брать на себя эту неприятную задачу. Ему нравится жить между небом и землей, не имея ни привязанностей, ни обязательств, ни личной жизни. При этом Райан и сам намерен сменить работу, как только наберет миллион бонусных миль в авиакомпании, которой он пользуется. Но за несколько дней, предшествующих торжественному моменту, жизнь его внезапно меняется…В 2009 году роман экранизирован Джейсоном Рейтманом («Здесь курят», «Джуно»), в главной роли — Джордж Клуни.
Елена Чарник – поэт, эссеист. Родилась в Полтаве, окончила Харьковский государственный университет по специальности “русская филология”.Живет в Петербурге. Печаталась в журналах “Новый мир”, “Урал”.
«Меня не покидает странное предчувствие. Кончиками нервов, кожей и еще чем-то неведомым я ощущаю приближение новой жизни. И даже не новой, а просто жизни — потому что все, что случилось до мгновений, когда я пишу эти строки, было иллюзией, миражом, этюдом, написанным невидимыми красками. А жизнь настоящая, во плоти и в достоинстве, вот-вот начнется......Это предчувствие поселилось во мне давно, и в ожидании новой жизни я спешил запечатлеть, как умею, все, что было. А может быть, и не было».Роман Кофман«Роман Кофман — действительно один из лучших в мире дирижеров-интерпретаторов»«Телеграф», ВеликобританияВ этой книге представлены две повести Романа Кофмана — поэта, писателя, дирижера, скрипача, композитора, режиссера и педагога.
Счастье – вещь ненадежная, преходящая. Жители шотландского городка и не стремятся к нему. Да и недосуг им замечать отсутствие счастья. Дел по горло. Уютно светятся в вечернем сумраке окна, вьется дымок из труб. Но загляните в эти окна, и увидите, что здешняя жизнь совсем не так благостна, как кажется со стороны. Своя доля печалей осеняет каждую старинную улочку и каждый дом. И каждого жителя. И в одном из этих домов, в кабинете абрикосового цвета, сидит Аня, консультант по вопросам семьи и брака. Будто священник, поджидающий прихожан в темноте исповедальни… И однажды приходят к ней Роза и Гарри, не способные жить друг без друга и опостылевшие друг дружке до смерти.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.