Императрица Орхидея - [122]

В дверь влетел Ань Дэхай и с порога сообщил, что двор решил «оказать мне великую честь и позволить сопутствовать Сянь Фэну на тот свет, когда император соберется возвращаться к своим истокам». Это значило, что, когда он умрет, меня заживо похоронят вместе с ним.

Сперва я просто не поверила собственным ушам. Мне показалось, что такого просто не может быть. Из трех тысяч наложниц я была единственной, кто подарил Сянь Фэну сына, а Тун Чжи был еще слишком маленьким, так что император не мог не понимать, что он еще нуждается в матери.

Сделав над собой усилие, я успокоилась и спросила Ань Дэхая, откуда у него такие сведения. Он ответил, что получил их от своего друга Хоу Ти, императорского евнуха.

— Сегодня утром Хоу Ти сам ко мне пришел, — дрожащим голосом рассказывал Ань Дэхай. — Он посоветовал мне немедленно бежать. Я спросил, что случилось. Он сказал: «Твои дни сочтены». Я ответил: «Кончай шутить, это вовсе не забавно». Но он был вполне серьезен. Он подслушал разговор Су Шуня с Его Величеством, во время которого Су Шунь предложил, чтобы Его Величество «взял госпожу Ехоналу с собой».

Ань Дэхай сделал паузу, чтобы отдышаться, и вытер рукавом пот со лба

— Ты уверен, что Хоу Ти расслышал все правильно? — Я сама дрожала, как осиновый лист.

— Хоу Ти слышал, как Су Шунь говорил: «Госпожа Ехонала не из тех, кто на всю жизнь сохранит верность императору и будет покорно возделывать свой сад».

— А что на это ответил Его Величество?

— Ничего. И поэтому Су Шунь начал настаивать. Он сказал, что не удивится, если вы после смерти императора сойдетесь с другим мужчиной. Он также высказал предположение, что с помощью Тун Чжи вы сами будете искать власти. По мнению Су Шуня, вы выпороли Тун Чжи только за то, что он отказывался исполнять ваши желания. В конце концов Его Величество согласился взять вас с собой.

В моей голове возникла картина, как Су Шунь заказывает мне гроб и смертное одеяние. А саму себя я увидела с шелковой веревкой на шее, и Су Шунь выбивает из-под моих ног табурет. Мое тело еще не успеет закоченеть, как он вольет мне в глотку целую чашу расплавленного серебра — чтобы придать моему телу положение, которое покажется ему самым подходящим

— Моя госпожа, пока еще не поздно, сделайте хоть что-нибудь! — умолял меня Ань Дэхай, бросаясь на пол.

Вот уж никогда не думала, что в конце жизни буду принесена в жертву! Все истории Большой Сестрицы Фэнн казались пресными по сравнению с тем, что грозило мне. Времени не оставалось ни на то, чтобы проливать слезы, ни на то, чтобы искать утешения в своей семье. Скорей всего Су Шунь уже отдал приказ растопить печь, в которой будут плавить серебро для моей глотки.

Я спросила, почему я должна верить Хоу Ти на слово.

— Мы, евнухи, как лоза, — ответил Ань Дэхай. — Чтобы вскарабкаться наверх, нам надо цепляться за большое дерево. Мы с Хоу Ти прекрасно понимаем, что нам — для того, чтобы выжить и преуспеть в жизни, — необходимо друг другу помогать. С двенадцати лет мы с ним названные братья. Стоит в апартаменты Его Величества залететь мухе, как Хоу Ти тут же дает мне знать. Кроме того, Хоу Ти сам беспокоится о своем будущем после смерти императора. Если ему посчастливится, и он избежит смерти вместе с Его Величеством, то ему обязательно придется найти себе нового хозяина. Он понимает, какой ценностью может обладать информация, и решил предложить ее вам. Разумеется, это только мои предположения.

Я сказала, что должна сама поговорить с Хоу Ти.

На следующий день Ань Дэхай устроил так, что Хоу Ти пришел ко мне под предлогом взять взаймы лампу. Ему было лет двадцать, и на вид он казался человеком прямодушным и скромным. Его холщевое платье отличалось чистотой и опрятностью. Мне раньше никогда не приходилось видеть столь молодого лица с таким количеством морщин. В Запретный город он попал в возрасте девяти лет. Проявляя крайнюю осторожность в словах, он в общем подтвердил все, что сказал мне накануне Ань Дэхай.

Отослав от себя Хоу Ти, я велела принести своего сына. Тун Чжи вскарабкался мне на руки и сказал, что готов прочитать наизусть заданный накануне урок. На этот раз он вел себя очень хорошо. Я хвалила его, как могла, но в то же время не могла скрыть слез. Образ моего собственного гроба не выходил из моей головы. Мне казалось, что я уже слышу стук молотков, с помощью которых вбивают в его крышку гвозди.

При своем дурном воспитании Тун Чжи рос очень хорошеньким мальчиком. У него были мои большие глаза и нежная кожа. Все остальное он унаследовал от отца высокий лоб, прямой маньчжурский нос и красиво очерченный рот. Как правило, лицо его было серьезным, но когда он улыбался, то мир вокруг него расцветал. Глядя на него, я не могла отрешиться от мысли, что вот-вот, в один день, он может потерять и отца и мать.

Насколько я понимала, если Сянь Фэн возьмет меня с собой, то это станет ударом только для двух людей: для моего сына и для моей матери. После моей смерти Тун Чжи предоставят полную свободу, причем Нюгуру сделает это просто так, бессознательно, а Су Шунь намеренно. В любом случае результат окажется плачевным: когда Тун Чяси вырастет, он просто не сможет управлять государством. Когда он будет спрашивать о моей смерти, Су Шунь начнет плести ему с невинным лицом всякие небылицы. Он убедит его в том, что я была плохой матерью, и мой сын научится меня ненавидеть. Он так никогда и не поймет, что стал жертвой Су Шуня, а тот сделает все, что в его власти, чтобы совратить Тун Чжи, который будет считать своего палача спасителем. Что может быть отвратительнее, чем совращение юного ума? В конце концов у Тун Чжи отнимут все права наследования. Су Шунь добьется с его помощью осуществления всех своих амбиций. Он будет управлять империей от имени сына Сянь Фэна, в качестве предлога выставляя его испорченность и слабость, а затем найдет предлоги для того, чтобы вообще убрать его со своего пути и провозгласить себя единственным правителем. Что касается моей матери, то она просто не выдержит удара и последует к предкам вслед за мной.