Императрица и время - [67]

Так случается, что в одной кровати просыпаются два совершенно чужих друг другу мага.

- Я не уверена, что причина в этом, произнесла Орлана, глядя мимо, он как будто бы хотел, чтобы я вернула Эйрин.

Адальберто за её спиной глухо застонал.

- Верни Эйрин, без предисловий посоветовала Ишханди. - Ты же можешь это сделать, я права?

Орлане хотелось закрыть глаза, зажать уши и ничего больше не чувствовать.

- Могу, но не буду. Что-то мне мешает. - Сама прекрасно понимая, как жалко выглядят её надуманные оправдания, она опустила судорожно выправленные плечи. - Я не запру её в клетке. Если ей так захочется уйти - сбежит сама.

Как же они не понимают, что ей просто надоело ждать, когда всё наладится, и она хочет правды. Ей не сладить с Эйрин - правда. Пусть уходит. Луксора она больше не интересует - правда. Пусть идёт следом.

Орлана поднялась из кресла, будто разом скинув с плеч весь ворох мыслей, и обернулась к Ишханди.

- Ты останешься на обед? Собираюсь пригласить Анна, он приходил утром и старательно напрашивался на разговор.

***

Больше всего Эйрин любила вечера. Не рассветные часы, когда ей, сонной и продрогшей, приходилось вставать и, чтобы умыться, плестись к берегу реки. И не полудни, когда солнце жарило так, что даже в прохладной каменной развалине становилось нечем дышать. Вечера.

Идрис устраивался с флейтой в пустом оконном проёме и иногда играл, иногда просто смотрел вдаль, шевеля губами, как будто складывая стихотворения. Эйрин садилась рядом, на поваленный ствол дерева у стены, и расчёсывала волосы. Медленно темнело, и спокойная гладь Сантарина вся светилась сначала алым - от заходящего солнца, потом серебристым - от луны и звёзд.

Они могли так просидеть долго, до тех пор, пока у Эйрин глаза не начинали слипаться сами собой, и она не уходила. Сколько ещё сидел Идрис, она не знала. Но уже в который раз ловила себя на мысли, что ждёт вечера.

Сегодня всё, правда, вышло несколько иначе, чем она рассчитывала, беря в руки расчёску.

- Почему ты меня ничему не учишь? - спросила Эйрин у мага времени, как только тот устроился в проёме окна.

Тот обернулся и смотрел на неё, будто забыл, что у него есть ученица и как она выглядит. Потом, словно что-то вспомнив, улыбнулся и почесал флейтой в затылке.

- Как это - не учу? А как всё это называлось тогда?

У него были длинные и тонкие пальцы, почти как женские. Эйрин удивилась, почему не замечала этого раньше. В лесу всегда темнело быстрее, чем в городе, но даже в этих сумерках она рассмотрела, какие изящные у него пальцы, и как он держит флейту - словно хрупкое изваяние.

- Не знаю, с напускной небрежностью дёрнула плечом она. - Разве это по-настоящему? У меня нет даже силы мага времени.

Идрис рассмеялся так радостно, как не смеялся уже давно.

- Глупая ты. Получишь силу только после моей смерти. Ты разве не знала, как это обычно бывает?

Эйрин задумчиво покачала головой. Она, конечно, слышала, что прежнего мага времени убили каким-то особо изуверским способом, но в подробности её никто не посвящал.

- Надеюсь, ты сейчас не думаешь, как бы убить меня? - хохотнул Идрис и поднёс к губам флейту. Она выдала такой жуткий звук, что с ближнего дерева спорхнули испуганные птицы.

Эйрин фыркнула.

- Опять ты за своё. Идрис, ты ненормальный.

Она провела расчёской по волосам, как будто бы и не было никакого разговора. Между ними сейчас очень редко возникали разговоры, а если и возникали, Идрис тряс головой и твердил, что она говорит не тем тоном.

Странно, а сейчас он казался ей почти нормальным.

- Вот! - воскликнул он. - Правильно ведь. Таким тоном. Запомнила?

Заходило за Сантарин солнце. Сосредоточенно глядя в пол, Эйрин расчёсывала волосы. Идрис издевался над флейтой, заставляя её издавать громкие, совсем не мелодичные звуки. Если бы Эйрин не слышала, как он умеет играть, она бы решила, что он не умеет вовсе.

- А когда мы ещё чем-нибудь займёмся? - спросила она как будто между делом, а точнее - между отчаянными воплями флейты.

Маг времени заправил за ухо прядь растревоженных ветром волос и посмотрел на горизонт. Губы его - хоть и в полумраке, но Эйрин всё равно увидела, - на мгновение сложились в гримасу отвращения.

- Скоро, пообещал Идрис. - Уже скоро.

***

Когда подали чай, Орлана почти во всём разобралась. Она выслушивала рассказ Анна, перемешанный с городскими сплетнями, и то и дело поглядывала в свою схему. Ишханди осталась, но весь обед молчала, и выглядела она совершенно спокойной. Если бы Орлана не знала свою мачеху, она бы и поверила, что та на редкость спокойна.

На самом деле она прекрасно видела блеск в глубине глаз Ишханди, и блеск этот не предвещал Луксору ничего хорошего.

Но Луксор остался болью на периферии сознания, а все три убийства сложились в одну прямую, как Сантарин, линию. Орлана боролась с желанием достать солнечное перо и прямо поверх своей схемы написать большими буквами: 'Убийца только один'.

Она теперь знала то, чего никак не мог знать Анн. Чего могла никогда не узнать даже она сама, если бы совершенно случайно не пропала на два часа, пережидая ураган в подвале разрушенной префектуры. Дритан подослал тех лжецелитей, которые покончили с собой, едва Альмарейнская стража предъявила им обвинения.