Императрица Фике - [73]
После веселого ужина все общество переехало из головинского дворца в Кремлевский, а утром тысячепудовые колокола Ивана Великого звали народ к обедне…
Императрица, двор, сенат и вся знать стояли в Успенском соборе среди его круглых колонн, под старыми фресками, помнящими еще Софью — Зою Палеолог, византийскую царевну. С амвона был зачитан высочайший указ о том, что «наследник наш, сын нашей возлюбленной сестры Анны Петровны, обручается с принцессой Ангальт-Цербстской».
Императрица сама надела кольца на руки жениха и невесты… Какая светлая радость!
Вскоре обрученные Петр и Екатерина с доброй теткой Эльзой поехали опять на богомолье, теперь уже в Киев.
Свадьба Петра Третьего и Екатерины Второй состоялась в Петербурге в августе следующего, 1745 года, по церемониалу, выработанному по версальскому образцу. На утренней заре Петербург был пробужден пятью ударами пушек. К 6 часам утра уже начался въезд персон в Зимний дворец. В 11 — в Казанский собор двинулась торжественная процессия… Для народа, было выставлено угощение— жареные быки, бочки с вином, целые горы хлеба. Вечером на Неве был зажжен великолепный фейерверк…
Торжества шли не только в России, но и в Германии.
В Штеттине гимназисты пели торжественную оду фатеру великой княгини, восхваляя успехи его дочери. Была затем разыграна опера «Соединение любви в браке».
В Киле, родном городе Петра Федоровича, в Голштинской академии студенты тоже пели торжественную кантату:
Штеттинская Золушка добилась того, чего она так хотела… Рядом с ней на широкой постели спал жестоко пьяный ее муж — наследник русского престола.
Пил он с десяти лет…
Глава 6. Победа при Гросс-Егерсдорфе
— Фридрих-король — захватчик! Он — землекрадец! Так о нем разуметь должно!
Проговорив это, императрица Елизавета хлопнула рукой по столу, зазвенел бокал. Была она в большом возбуждении, лицо все в красных пятнах, то и дело хваталась она за сердце, задыхалась. Однако речь ее была тверда.
— Ежели он теперь мир получит — что сие значит? Значит, он, король Прусский, в Силезии утвердился! Тогда он и дале пойдет, земли забирать будет… Сейчас он в Саксонию рвется, саксонцев в свои войска набирает… А коли он Терезию-королеву тоже к рукам приберет, то у него столько силы будет, что сможет делать все, что захочет… И Англия теперь с ним заодно… Он, господин Вильямс, английский посланник, мягко стелет, а спать нам будет жестко. Раньше, при батюшке, Россия в Европе первой силой была, а нам теперь из чужих рук смотреть, что ли?
Срам!
Государыня так задохнулась, что присутствующие сострадательно опустили глаза. Канцлер Бестужев полез было в карман камзола за своими «бестужевскими каплями», но императрица отстранила его руку.
— А как нам отступать перед Фридрихом? — продолжала она. — Да разве он настоящий государь? Нет! Бога он не боится, он не верит, кощунствует над верой, над святыми издевается, в церковь не ходит, с женой не живет… Ни обещаний своих, ни договоров не держит… Что он сегодня обещал, в чем обнадеживал — завтра же забудет… Перед всем миром лжецом себя показать не боится, ежели только своей выгоды достичь думает.
Такой острый разговор шел в интимном кругу в Петергофском дворце. Ужин был окончен, но, несмотря на теплый вечер, окна закрыты. Свечи в бра на голубых с золотом стенах, в канделябрах на столе оплывали воском. Во главе стола сидел граф Разумовский с своей постоянной добродушной улыбкой, молчал как всегда — этот супруг Елизаветы был в стеганом штофном халате, с фуляром на шее — чувствовал себя нездоровым. Кроме него и Бестужева вокруг стола в красных креслах сидели князь Трубецкой да графы Иван да Александр Шуваловы. Но сегодня в этом тесном кругу был еще один приглашенный — Степан Федорович Апраксин.
Громадного роста, брюхатый, в оранжевом, шитом серебром кафтане, в пышных буклях, при пудреном тупее, этот вельможа внимательно слушал речь императрицы. Здесь были все самые близкие, самые доверенные ее люди, здесь все говорилось откровенно. Сюда не допускались даже слуги — стол по звонку опускался под пол и подымался снова с перемененными блюдами.
Апраксин смотрел на государыню жалостливо, думал:
«А и сдала же ты, лебедь белая… Ай-ай, ну и сдала».
В ту пору здоровье императрицы тревожило многих: умрет Петровна — станет императором великий князь Петр с супругой Екатериной… Немцы! Дело-то совсем по-иному пойдет! Поэтому и приходилось быть осторожным и не очень торопиться…
— А зачем же нам, матушка-государыня, с прусским-то королем воевать? — спросил Апраксин. — Мы и так ради Австрии сколько с турком-то народу положили… Ежели король у Австрии Силезию отхватил — не наше это дело….
— Степан Федорович, — укорила императрица. — Как тебе, старому, не грех? Да ежели у соседа пожар, так огонь-то и нас захватить может. Ежели у Фридриха-короля губу разъест — так он и на нас войной пойдет… Да что я тебе говорю. Вот тебе Алексей Петрович лучше объяснит…
А в соседнем полутемном покое, где горела лишь пара свеч, тихо двигались три тени. Великий князь, наследник Петр крался на цыпочках впереди, за ним его супруга, в хвосте — секретарь наследника — Волков Димитрий Васильевич. Подойдя к стене того покоя, за которой ужинали, великий князь Петр вытащил затычку водном из завитков золотого багета: у него там была уже заранее просверленная дырка, у которой они оба с супругой стали подслушивать. Волков почтительно стоял поодаль.
В историческом повествовании «Черные люди» отражены события русской истории XVII века: военные и дипломатические стремления царя Алексея Михайловича создать сильное государство, распространить свою власть на новые территории; никонианская реформа русской церкви; движение раскольников; знаменитые Соляной и Медный бунты; восстание Степана Разина. В книге даны портреты протопопа Аввакума, боярыни Морозовой, патриарха Никона.
Имя Всеволода Никаноровича Иванова, старейшего дальневосточного писателя (1888–1971), известно в нашей стране. Читатели знают его исторические повести и романы «На нижней Дебре», «Тайфун над Янцзы», «Путь к Алмазной горе», «Черные люди», «Императрица Фике», «Александр Пушкин и его время». Впервые они были изданы в Хабаровске, где Вс. Н. Иванов жил и работал последние двадцать пять лет своей жизни. Затем его произведения появились в центральной печати. Литературная общественность заметила произведения дальневосточного автора.
Серия «Русская зарубежная поэзия» призвана открыть читателю практически неведомый литературный материк — творчество поэтов, живших в эмигрантских регионах «русского рассеяния», раскиданных по всему миру. Китайские Харбин и Шанхай — яркое тому свидетельство. Книга включает стихи 58 поэтов, давая беспримерный портрет восточной ветви русского Зарубежья. Издание снабжено обширным справочно-библиографическим аппаратом.
Сборник произведений известного российского писателя Всеволода Никаноровича Иванова (1888–1971) включает мемуары и публицистику, относящиеся к зарубежному периоду его жизни в 1920-е годы. Автор стал очевидцем и участником драматических событий отечественной истории, которые развернулись после революции 1917 года, во время Гражданской войны в Сибири и на Дальнем Востоке. Отдельный раздел в книге посвящён политической и культурной жизни эмиграции в Русском Китае. Впервые собраны статьи из эмигрантской периодики, они публиковались в «Вечерней газете» (Владивосток) и в газете «Гун-Бао» (Харбин)
Об одном из самых известных людей российской истории, фаворите императрицы Елизаветы Петровны, графе Алексее Григорьевиче Разумовском (1709–1771) рассказывает роман современного писателя А. Савеличева.
В конце июля – начале августа 1941 года в районе украинского города Умань были окружены и почти полностью уничтожены 6-я и 12-я армии Южного фронта. Уманский «котел» стал одним из крупнейших поражений Красной Армии. В «котле» «сгорело» 6 советских корпусов и 17 дивизий, безвозвратные потери составили 18,5 тысяч человек, а более 100 тысяч красноармейцев попали в плен. Многие из них затем погибнут в глиняном карьере, лагере военнопленных, известном как «Уманская яма». В плену помимо двух командующих армиями – генерал-лейтенанта Музыченко и генерал-майора Понеделина (после войны расстрелянного по приговору Военной коллегии Верховного Суда) – оказались четыре командира корпусов и одиннадцать командиров дивизий.
Эта книга является 2-й частью романа "Нити судеб человеческих". В ней описываются события, охватывающие годы с конца сороковых до конца шестидесятых. За это время в стране произошли большие изменения, но надежды людей на достойное существование не осуществились в должной степени. Необычные повороты в судьбах героев романа, побеждающих силой дружбы и любви смерть и неволю, переплетаются с загадочными мистическими явлениями.
Во второй книге дилогии «Рельсы жизни моей» Виталий Hиколаевич Фёдоров продолжает рассказывать нам историю своей жизни, начиная с 1969 года. Когда-то он был босоногим мальчишкой, который рос в глухом удмуртском селе. А теперь, пройдя суровую школу возмужания, стал главой семьи, любящим супругом и отцом, несущим на своих плечах ответственность за близких людей.Железная дорога, ставшая неотъемлемой частью его жизни, преподнесёт ещё немало плохих и хороших сюрпризов, не раз заставит огорчаться, удивляться или веселиться.
Герой этой книги — Вильям Шекспир, увиденный глазами его жены, женщины простой, строптивой, но так и не укрощенной, щедро наделенной природным умом, здравым смыслом и чувством юмора. Перед нами как бы ее дневник, в котором прославленный поэт и драматург теряет величие, но обретает новые, совершенно неожиданные черты. Елизаветинская Англия, любимая эпоха Роберта Ная, известного поэта и автора исторических романов, предстает в этом оригинальном произведении с удивительной яркостью и живостью.
В книге впервые публикуется центральное произведение художника и поэта Павла Яковлевича Зальцмана (1912–1985) – незаконченный роман «Щенки», дающий поразительную по своей силе и убедительности панораму эпохи Гражданской войны и совмещающий в себе черты литературной фантасмагории, мистики, авангардного эксперимента и реалистической экспрессии. Рассказы 1940–50-х гг. и повесть «Memento» позволяют взглянуть на творчество Зальцмана под другим углом и понять, почему открытие этого автора «заставляет в известной мере перестраивать всю историю русской литературы XX века» (В.