Императрица Цыси. Наложница, изменившая судьбу Китая, 1835–1908 - [169]

Г. Кокбёрну, что если он «будет настаивать на обсуждении такого мелкого, постороннего вопроса, то придется сделать вывод о том, что [им] движет враждебное желание возвести препятствия на японском пути». Возмущенный данным происшествием и потрясенный тем, что англичане игнорируют жестокость японского правления, Г. Кокбёрн подал в отставку и закончил свою многообещающую карьеру дипломата.

Цыси воздерживалась от бессознательного предпочтения желтых японцев в ущерб белым европейцам. К цвету кожи народов она относилась спокойно, а расовые предрассудки ее не занимали. Среди ее заморских друзей можно было назвать американок Сару Конгер и Катарину Карл, американскую китаянку-полукровку Луизу Пирсон, а также жену японского посла Утиду Косаи.

При всей настороженности вдовствующей императрицы в отношении Японии она не бросилась в объятия какой-либо другой державы, как этого вполне можно было ожидать. Ее правительство отказалось от услуг любых заморских советников при престоле, хотя в министерствах и провинциях служило немало японских и западных специалистов. В 1906 году немецкий кайзер Вильгельм II через убывающего на родину китайского посла передал ей послание с предложением о формировании «Entente Cordiale (сердечного согласия – партнерских отношений между странами), которое послужит гарантом неприкосновенности наиболее важных территорий Китая» в случае японского вторжения. Цыси на это предложение промолчала. Испытав на себе вероломство русских, она не питала ни малейших иллюзий по поводу подобных гарантий. К кайзеру она тоже не испытывала доверия, ведь именно он, в конце-то концов, направлял притязания Запада к ее империи. Выражение озабоченности кайзера само по себе представлялось ей оскорбительным, так как именно он назвал японско-китайский союз «желтой угрозой». В скором времени Вильгельм II заявит журналисту «Нью-Йорк таймс» следующее: «Контроль Китая со стороны Японии сам по себе… представляется остро и открыто враждебным цивилизации белого человека. Он грозит самыми большими несчастьями. Будущее человечества принадлежит белой расе; оно не может принадлежать народам с желтым, черным или оливковым цветом кожи. Оно принадлежит человеку со светлыми волосами…»[53]

Молчание Цыси смутило и обозлило кайзера: «Вот уже прошел год. Но ничего сделано не было. Пора начинать работать незамедлительно! Без малейшего промедления! Поторопитесь! Я объяснил им все год назад. Похоже, время для них – совсем не деньги». И еще: «Китайцы медлят. Они все откладывают на потом, а потом опять откладывают до лучших времен.» Немецкий кайзер попытался привлечь американцев к воплощению в жизнь его плана, а в Америке Цыси видела единственную страну мира, на которую еще можно было возлагать пусть даже небольшие надежды. В конце 1907 года до нее дошло два ободряющих известия. Американцы возвращали остающуюся часть «боксерской контрибуции» и направляли в зону Тихого океана свой крупный флот. Видя подтверждение дружественного отношения США к Китаю и явные намерения Вашингтона обуздать Токио в его притязаниях, Цыси приняла решение отправить в Америку своего эмиссара для изучения возможностей налаживания более тесных связей, а также передать благодарность за возврат причитавшейся контрибуции. Этому эмиссару потом предстояло посетить Германию и другие европейские страны. Однако с возвращением контрибуции произошла заминка, и отправку эмиссара отложили на год. Тот факт, что Цыси воздержалась от указаний своему послу в Вашингтоне обсудить предложенный кайзером Entente, а также отправки специального эмиссара с таким же самым заданием, служит основанием для предположения, что вдовствующая императрица не видела в нем практического смысла. Американцы не стали бы воевать с японцами на стороне Китая; скорее они пожертвовали бы интересами ее империи ради своей собственной корысти. На самом деле прошло совсем немного времени, и американцы тоже заключили с японцами сделку – соглашение Рута – Такахиры, по условиям которого американцы уступили японцам господство в Южной Маньчжурии в обмен на согласие Токио на оккупацию США Гавайев и Филиппин[54].

Летом 1907 года японцы полностью аннексировали Корею. Корейского короля принудили к отречению от престола в пользу своего сына: он не проявлял должного послушания своему японскому «советнику», в роли которого выступал не кто иной, как бывший премьер-министр Японии Ито Хиробуми. Новым договором между Кореей и Японией предусматривалось назначение Ито Хиробуми генеральным резидентом, без согласования с которым корейский король не имел права принимать какие-либо решения. Два года спустя корейский националист совершил покушение на Ито, и автор заметки в газете «Нью-Йорк таймс» после его гибели объяснил это убийство тем, что «он заслужил ненависть местного населения жестоким стилем правления». Теперь своим возведением в должность фактического правителя Кореи Ито только напомнил Цыси о том, что в 1898 году этот «влиятельнейший деятель, обеспечивший достижение Японией статуса мировой державы», вплотную приближался к установлению полного контроля над императором Гуансюем и что Китаю грозила участь Кореи. К тому же теперь, когда Корея фактически стала территорией Японии, японцы вышли на границу с Китаем, и их армия могла спокойно ее перейти по первому приказу своего командования.