Императорский Китай в начале XV века - [115]

Подобное суждение, на наш взгляд, несколько гиперболично. Но в свете практического отношения правительства Чжу Ди к коммерческой деятельности и торговцам можно констатировать, что оно не прибегало к целенаправленному ограничению внутренней торговли. В рамках устоявшихся порядков оно не только признавало права торговцев на существование, но и брало их права под защиту. Об этом свидетельствует ряд отрывочных, но красноречивых инцидентов.

В декабре 1403 г. Ведомство налогов доложило, что во многих городах купцы приобретают казенную соль в обмен на рис без должного разрешения центральных властей. Предлагалось прекратить выдачу соли по свидетельствам об уплате риса, выданным местными властями. Император дал в связи с этим следующее распоряжение: «Поскольку торговцы внесли в казну рис, то должны получить вознаграждение солью. Не [дать] вознаграждения — значит [учинить] несправедливость [по отношению] к людям и обобрать их. Основной капитал торговца не обязательно является его собственностью. Есть такие [торговцы], которые продают [то, что служит] им средством к существованию. Есть [и] такие, кто терпит убыток, [отдавая] многократную прибыль сильным домам, [у которых] они брали взаймы [деньги]. Все свои старания [они] вкладывают в [закупку] риса. Их надежды [на прибыль] — не малое [дело]. Как же можно отбирать у них свидетельства на [получение соли]? Не отбирать. Полученную соль целиком вернуть им» [23, цз. 25, 464].

Это решение знаменательно во многих отношениях. Во-первых, император заботится не только о том, чтобы купцов не обирали, но и об их прибылях. А ведь именно торговая прибыль, ее непроизводительный характер и подвергалась более всего осуждению официальной доктриной. Во-вторых, императорский двор выступает здесь защитником интересов прежде всего мелких торговцев, противопоставляя их «сильным домам» с их «многократной», т. е. чрезмерной, по его мнению, прибылью. В-третьих, характерно, что император, а скорее, правительственные чины, подсказавшие это решение, довольно хорошо разбирались в положении различных слоев купечества и в ситуации, складывавшейся в коммерческих операциях того времени. И, наконец, в-четвертых, приводимое дело свидетельствует, что местные власти выдавали лицензии на торговлю без разрешения свыше. Правительство же оставило это безнаказанным.

Другой пример, помогающий определить истинное отношение центральной власти к торговле, — ее реакция на приводимый выше доклад Тао Ханя о коммерческой активности ремесленников. Судебное ведомство, которому поручили расследование дела, оправдало ремесленников, а Тао Хань по распоряжению двора был брошен в тюрьму [23, цз. 104, 1555]. Тем самым и на этот раз правительство совершенно определенно брало под защиту право вести мелкую торговлю.

В том же плане не менее характерно и решение дела о нарушении запрета на использование в торговле драгоценных металлов. В мае 1411 г. начальник караула у городских ворот столицы при осмотре товаров, которые торговцы везли для продажи в город, обнаружил золотые изделия и серебро в слитках. Он конфисковал эти вещи и доложил об этом по инстанции. Император запросил начальника Судебного ведомства, на основании какого закона это сделано, и узнал, что существует вышеозначенный запрет. Но это не помешало Чжу Ди наложить следующую резолюцию: «Разве можно запрещать народу накоплять [средства], запретив ему торговать тем, что ему потребно? Приказываю все [отобранное золото и серебро] вернуть их [владельцам]» [23, цз. 115, 1465–1466]. Тем самым практически нарушался запрет, введенный Чжу Юань-чжаном и подтвержденный при Чжу Ди правительством. Правда, отмены запрета в целом не последовало. Решение осталось прецедентным, т. е. касающимся лишь данного частного случая, что, как отмечалось в предшествующих главах, было весьма характерной чертой деятельности правительства Китая в начале XV в. вообще. Однако важно подчеркнуть, что Чжу Ди недвусмысленно высказался здесь за разрешение «накопительства» и попутно за свободу торговли. Интересно также, что упомянутый начальник караула получил от императора выговор, где говорилось о неправомочности караульных следить за «нарушением законов мелким людом» [23, цз. 115, 1466]. Таким образом, центральное правительство могло выступать защитником интересов мелкой торговли, даже если в каких-то частностях эти интересы расходились с законом. Это, как представляется, весьма примечательный факт.

В том же плане снисходительного отношения к мелкой торговле можно расценивать и резолюцию двора от 14 октября 1413 г. о деятельности такой категории коммерсантов, как бродячие торговцы. Она гласила: «Что касается бродячих торговцев, [действующих] на внутренних территориях (в Китае, а не за его пределами. — А. Б.), то тем, кто имеет свидетельство о своей профессии, разрешается [торговать]» [23, цз. 143, 1706]. Отсюда следует, что правительство заботилось лишь о том, чтобы соблюдали принятые порядки — все купцы должны иметь свидетельства на право занятия торговлей и не выезжать за пределы страны, а о самом же существовании бродячей торговли вопрос не ставился.