Император Всероссийский Александр III Александрович - [3]

) честный, он хрустальный, а у нас порода лисья».

Цесаревич

Великий князь Александр Александрович стал цесаревичем. Воспитатель Чивилев был в ужасе: «Как жаль, что государь не убедил его отказаться от своих прав: я не могу примириться с мыслью, что он будет править Россией». Схожие мысли высказывал выдающийся правовед Б. Н. Чичерин. Беседы с наследником престола приводили его в отчаяние. Великая княгиня Елена Павловна во всеуслышание заявляла, что престол должен был перейти младшему брату великому князю Владимиру Александровичу.

То, что новый наследник престола не был вполне подготовлен к своей высокой миссии, было ясно и Александру II. Его сыну вновь надо было взяться за образование. По словам О. Б. Рихтера, руководившего обучением цесаревича, к моменту кончины великого князя Николая Александровича уровень подготовки его младшего брата был удручающим. По-русски он писал со многими ошибками, его научные познания были весьма ограниченными. Предстояло за короткое время хоть как-то наверстать упущенное. Теперь историю ему преподавали профессор Московского университета Сергей Михайлович Соловьёв и Константин Николаевич Бестужев-Рюмин. Русскую словесность – Фёдор Иванович Буслаев. Экономику – Иван Кондратьевич Бабст и Фёдор Густавович Тернер. Основы государственного строя России – бывший государственный секретарь, однокурсник Пушкина по лицею Модест Андреевич Корф. Занятия по праву вел Константин Петрович Победоносцев.

Порой цесаревич высказывал вполне самостоятельные суждения, далеко не во всем соглашаясь со своими преподавателями. Так, Ф. Г. Тернер вспоминал, как он безуспешно доказывал наследнику престола вред от протекционистской политики. Великий князь Александр Александрович никак не соглашался: «Русская промышленность все же нуждается в значительной охране». При этом и тогда, и впоследствии цесаревич был весьма терпим к чужому мнению, конечно же, практически всегда оставаясь при своем.

Новый наследник престола не был общительным человеком, не любил светские приемы и балы, сторонился придворных дам. Таким поведением он не мог снискать симпатий среди столичной аристократии. Он порой вызывал неприятие даже у ближайшего окружения императора. О нем весьма скептически отзывался родной дядя – великий князь Константин Николаевич. Цесаревич не был доволен его отношением к себе и своим братьям. «Он с нами обращался, как со свиньями!» – впоследствии вспоминал Александр III.

Не многие составляли двор нового цесаревича. В основном приближенные достались ему «в наследство» от умершего брата: это граф С. Г. Строганов, генерал О. Б. Рихтер, князь В. А. Барятинский, П. А. Козлов, Ф. А. Оом, И. К. Бабст, К. П. Победоносцев и князь В. П. Мещерский. Пожалуй, исключения составили граф И. И. Воронцов-Дашков и граф С. Д. Шереметев, которые не были близки ко двору прежнего цесаревича.

И все же великий князь Александр Александрович нуждался в знакомствах, в общении, которое могло бы оказаться полезным и познавательным. Здесь ему на выручку пришел приятель старшего брата – князь В. П. Мещерский. Цесаревич нередко посещал его кружок, где собирались интересные люди: например, поэт А. К. Толстой, публицист М. Н. Катков, один из «отцов» славянофильства И. С. Аксаков, правовед К. П. Победоносцев. Последний не был таким мрачным и угрюмым, как впоследствии. По словам графа С. Д. Шереметева, «простой и приветливый, он привлекал своим несомненным выдающимся умом, оригинальностью речи, истинным юмором и меткостью суждений». Будучи уже императором, Александр III вспоминал, как было интересно на вечерах у Мещерского, и сожалел, что все это осталось в далеком прошлом.

Дагмара

От старшего брата Александру досталось и другое, пожалуй, более ценное «наследство»… Сентябрьским утром 1865 г. к Большому Царскосельскому дворцу подъехала четырехместная коляска. Из нее вышла молодая девушка, на которую были обращены взоры всех встречавших. Она же приветливо кланялась во все стороны. Это была датская принцесса Дагмара. Она производила чарующее впечатление. В высшем свете жалели принцессу. Вместо утонченного и во всех смыслах выдающегося жениха ей доставался грубый и неотесанный супруг, который даже не танцевал на балах, посвященных его будущей невесте. Весьма холодна была к ней и императрица – Мария Александровна.

Принцесса Дании Мария София Фридерика Дагмара. После принятия православия – великая княгиня Мария Фёдоровна.

Такое отношение цесаревича к невесте брата вполне объяснимо, если знать, что совсем недавно, в 1864 г., Александр Александрович влюбился во фрейлину матери – княжну Марию Элимовну Мещерскую. Она была прекрасной, молчаливой и загадочной. Цесаревич же был в высшей степени серьезен в своем желании променять свое высокое предназначение на семейное счастье. Сам он писал: «Я ее люблю не на шутку и если бы был свободным человеком, то непременно женился и уверен, что она была бы совершенно согласна». Августейшим родственникам Александра Александровича пришлось предпринимать чрезвычайные меры, дабы этого не случилось. Великий князь говорил отцу, что не желает престола, не чувствует себя готовым к нему и, соответственно, не собирается ехать в Данию, чтобы свататься к Дагмаре. Александр II только сердился: «Что же ты думаешь, что я по своей охоте на этом месте, разве ты так должен смотреть на свое призвание? Ты, я вижу, не знаешь сам, что говоришь, ты с ума сошел… Если это так, то знай, что я сначала говорил с тобой, как с другом, а теперь приказываю ехать в Данию, и ты поедешь, а княжну Мещерскую я отошлю…» Действительно, М. Э. Мещерская была выслана за границу, где была выдана замуж за П. П. Демидова, князя Сан-Донато. Как вспоминал граф С. Д. Шереметев, «она вышла замуж за великосветского савраса и была глубоко несчастлива. До меня дошла позднее такая выходка ее мужа: уже беременная поехала она в театр, кажется, в Вене, когда муж ее внезапно выстрелил из пистолета в ее ложе, в виду шутки, чтобы ее напугать». М. Э. Мещерская прожила недолго. Она умерла на следующий день после рождения сына.