Император полночного берега - [121]

Хорруг поднялся на ноги и огляделся. Вокруг стояли боевые товарищи: Аррелий, Тороний, Аммат, другие воины, капитаны, князья. Императорская площадь, усеянная обломками, заполнялась народом. Здесь были и арамеи, и жители равнины, присоединившиеся к ним, и жители столицы. Почему-то в этот час ни те, кто штурмовал город, ни те, кто противостоял им и был покорен, уже не чувствовали себя врагами. Взгляды людей устремлялись вверх, на стоявшего под знаменем царя.

Хорруг вскинул руки.

– Люди! – воззвал он. – Арамеи! Рунгумены, ританы, легарды! Ногары! Жители степей и равнин! К вам обращаюсь я, ваш царь! Эту землю я дарую вам и вашим потомкам и нарекаю ее Арамеей! Да будет так отныне и до конца времен! Восстанавливайте ваши жилища, работайте в мастерских, ведите торговлю, ловите рыбу, пасите скот, засеивайте землю! Война закончена!

Люди на площади переглянулись. Один из ногарских воинов, сдавшихся арамеям, расстегнул ремешок своего бронзового панциря и с грохотом сбросил доспехи на выщербленный мрамор плит. Какая-то женщина недоверчиво пробормотала:

– Неужели действительно все закончилось?

– Наш царь слов на ветер не бросает, – ответил ей арамейский воин. – На побережье пришел мир.

– Тень отступила к восходу, мораги ушли на полночь, империя пала, ногарские царьки разгромлены, – поддержал его другой, по виду ританец. – Нам не с кем больше воевать. Лично я собираюсь открыть гончарную лавку.

– Мир! – воскликнул какой-то парнишка.

Его клич подхватили. Вся площадь, весь город взорвался восторженными криками.

Хорруг обернулся к своим товарищам и окликнул жреца:

– Аммат, я хочу, чтобы ты избавил меня от бессмертных. Они заслужили свой вечный покой. Захорони этих воинов с почестями и так, чтобы больше никто их не беспокоил.

Дромид согласно кивнул.

– Тороний, проследи, чтобы в городе не было мародерства. Считай себя комендантом Орамоса. Пусть воины собираются в отряды и занимают казармы, а те, кто желает вернуться к мирному труду, пусть идут к своим семьям. Князьям я дарую земли в провинциях. Сам же остаюсь здесь. Навсегда. Отныне этот город будет столицей новой империи.

* * *

Гиппарион мчался по самой кромке берега. Хорруг спешил в столицу своей империи. Против обыкновения царь ехал абсолютно один. Аммат, выполняя его распоряжение, уехал далеко на полночь, дабы там, на границе лесов и степей, предать погребению и покою бессмертные тела зачарованных телохранителей древнего ногарского императора. Аррелий восстанавливал крепости и распределял земли между новыми князьями. Тороний ждал государя в Орамосе, как отныне окончательно переименовали бывшую столицу ушедшей в небытие империи ногаров. Собственно, Тороний и вызвал Хорруга в Орамос из Кадая, где царь лично наблюдал за восстановлением верфей и постройкой нового флота. Комендант столицы сообщил государю, что он стал отцом. Лигия под присмотром Минессис ожидала царя в Орамосе, чтобы показать ему сына. Оставив всю свою свиту в Кадае, Хорруг в одиночку поспешил в столицу.

Увидев корявый ствол полусожженного дуба у самой воды, Хорруг остановил гиппариона и спешился. Приблизившись к дереву, он осторожно коснулся ладонью почерневшей коры и тихо произнес:

– Я так давно не слышал тебя, отец. Похоже, я и вправду разучился слушать твой голос. Пожалуй, впервые в жизни мне понадобился совет, но не у кого его спросить. Аммат далеко, а ты… Лигия подарила мне сына. Я рад, но… Я по-прежнему тоскую о Ние, хочу бросить все и вернуться к ней.

Он снял перевязь с мечом, бросил к подножию дуба, сам же вошел по колено в море. Раскинув руки, он продолжал уже громче:

– Я достиг своей цели! Я сделал то, на что меня благословляли ты, отец, Аммат, Ариния, даже безмолвный страж зачарованной пещеры. Я сделал то, что от меня хотели. Но лишился всего, чего хотел для себя сам. Ничто не в силах заглушить мою тоску, даже рождение сына. Я не чувствую свободы, мое сердце в тисках.

– Да, так бывает, когда слишком много грехов отягощают совесть, – послышалось сзади. – Так говорят мудрецы.

Это был совсем не тот голос, который Хорруг жаждал услышать. Царь обернулся. Позади стоял молодой светловолосый парень, держа в поводу косматого степного гиппариона. Его лицо показалось Хорругу знакомым.

– Кто ты? – спросил царь. – Я тебя знаю?

– Мы встречались с тобой давно. Очень давно. И очень далеко отсюда.

– Судя по виду, ты каданг, – заметил царь. – Как твое имя?

– Ты прав, я каданг, – кивнул незнакомец. – Меня зовут Тангендерг.

– Я никогда о тебе не слышал.

– Зато я много слышал о тебе, Корлунг, сын Геранды из Кем-Парна.

Хорруг насторожился. Прищурившись, он окинул незнакомца недобрым взглядом.

– Откуда ты знаешь меня? – мрачно поинтересовался царь.

Тангендерг ответил Хорругу таким же недобрым взглядом. В глазах обоих заплясали злобные огоньки. Тангендерг поднял меч Хорруга и обнажил клинок.

– Я слышал, ты выковал его сам за одну ночь, – произнес молодой каданг. – Должен признать, ты был отличным кузнецом.

– Советую положить мой меч на место, – угрожающе процедил Хорруг. – Дольше проживешь.

Тангендерг покачал головой.

– Один из нас в любом случае не покинет этот берег. Сдается мне, что это буду не я.