Император Наполеон - [65]

Именно здесь, под Регенсбургом, Наполеон впервые после Тулона, т. е. с 1793 г., был ранен на виду у своих солдат (несколько своих ран в разное время он от них скрыл «и обошелся тогда помощью ближайшего окружения, которому велел молчать»[630]). На этот раз перед самым началом штурма, когда Ланн получал от Наполеона последние распоряжения, австрийская пуля попала в голень правой ноги императора, разорвав ахиллово сухожилие и вызвав сильное кровотечение[631]. Наполеон едва устоял на ногах — Ланн его поддержал. Моментально появился главный доктор Великой армии Доминик — Жан Ларрей. Он осмотрел рану, убедился, что она не тяжела, разрезал сапог императора, остановил кровотечение и перевязал ногу. Тем временем, услышав о ранении Наполеона, к нему «со всех сторон стали сбегаться офицеры и солдаты. В одно мгновение тысячи людей окружили его»[632]. Чтобы успокоить армию и показать, что он жив — здоров, Наполеон с помощью Ланна и Ларрея сел на коня без сапога на перебинтованной ноге и объехал все линии войск, отвечая на их приветствия благодарным жестом поднятой вверх правой руки. А потом, въезжая в Регенсбург, «он с улыбкой отдавал честь приветствовавшим его полкам, скрывая неутихающую боль»[633].

Ранение или даже смерть в бою Наполеон считал для себя вполне вероятными. Поэтому он заранее предупреждал свое окружение о необходимых для того или другого случая мерах. Каких именно? Вот что свидетельствовал об этом Констан Вери, личный камердинер императора: «Перед сражением император всегда говорил, что в случае его ранения должны быть приняты все меры, чтобы скрыть этот факт от войск. “Кто знает, — говорил он, — какой ужасный переполох может быть вызван подобной новостью? От моей жизни зависит судьба великой империи. Помните это, господа, и если меня ранят, то пусть об этом никто не узнает, насколько это будет возможно. Если меня убьют, то постарайтесь без меня выиграть сражение; потом будет достаточно времени, чтобы сообщить об этом”»[634].

За пять дней Регенсбургской операции австрийцы, по данным А. Лашука, потеряли 50 тыс. человек, 100 орудий, 40 знамен, 600 зарядных ящиков и 3000 фургонов. А. 3. Манфред определял австрийские потери за время той операции в 45 тыс. человек, французские — в 16 тыс. Подсчеты Е. В. Тарле (только «бои под Экмюлем и Регенсбургом стоили австрийцам около 50 тыс. человек»[635]) в данном случае явно ошибочны. Бесспорно одно: австрийские войска, поначалу как нельзя более настроенные на победу, теперь, пятикратно битые, отступали повсюду в сумятице, охваченные пораженческими настроениями. «Партия войны» в Вене вновь, как и в трех кряду предыдущих войнах с Наполеоном, приуныла. Мало того, согласимся с А. 3. Манфредом: «Такого начала войны ни в Вене, ни в Берлине, ни в Лондоне (добавлю от себя: ни в Петербурге. — Н. Т.) — нигде не ожидали»[636].

24 апреля из штаб — квартиры в Регенсбурге Наполеон обратился к своим «детям» — солдатам Великой армии — с новым воззванием, которое заканчивалось словами: «Недавно враг умышлял внести войну в пределы нашего Отечества. Теперь он бежит, разбитый, в беспорядке и страхе. Не пройдет месяца, и мы войдем в Вену!»[637] Запомним и этот его прогноз.

От Регенсбурга к Вене Наполеон шел триумфальным маршем. Эрцгерцог Карл, отступая вдоль противоположного берега Дуная на соединение с резервами, не считал возможным защитить Вену. Он получил от Франца I, давно бежавшего из столицы, полномочия вступить с Наполеоном в переговоры о перемирии. Наполеон отверг предложение эрцгерцога. Он стремился «разоружить Австрию», лишить ее способности к дальнейшему сопротивлению, взять Вену и оттуда продиктовать Францу I победоносный мир. «Никто, даже он сам, великий мастер войны, — пишет об этом Анри Лашук, — не мог предвидеть, каким побоищем обернется через месяц попытка переправиться через Дунай близ двух селений, названия которых навсегда войдут в анналы истории. Одно из них называлось Эсслинг, другое — Асперн»[638].

А пока Наполеон подступал к Вене. В те дни столицу Австрии защищали 35 тыс. солдат под командованием эрцгерцога Максимилиана[639]. Они уже были психологически надломлены несчастным для них ходом войны. Вскоре после того как Наполеон, выставив батареи из 20 орудий, начал бомбардировку Вены, Максимилиан прекратил сопротивление. Он оставил город, перешел со всем своим войском на левый берег Дуная и сжег за собой Шпицкий мост — тот самый, которым Ланн и Мюрат овладели перед битвой при Аустерлице так хитро и лихо, без единого выстрела. 13 мая Великая армия вступила в Вену. Прогноз Наполеона оказался точным: не прошло и месяца с того дня, когда он объявил: «Мы войдем в Вену!»

Пока батальоны и эскадроны Великой армии располагались в австрийской столице, Наполеон занял дворец Шёнбрунн (летнюю резиденцию австрийских императоров) в пригороде Вены — тот самый, где в 1805 г. перед Аустерлицем он уже облюбовал себе апартаменты. Отсюда император не только координировал действия своих войск, но и руководил всеми (от мала до велика) делами своей империи. Жители Вены, испуганные бомбардировкой, скоро успокоились, видя, как неукоснительно