Император Наполеон - [189]
Все это и раздражало, и в некотором роде забавляло императора, вызывало с его стороны саркастическую реакцию. «Когда Лоу окружает мой дом своими офицерами, — говорил он, — они напоминают мне дикарей, исполняющих танец вокруг пленников, перед тем как их съесть»[1948]. Гораздо болезненнее Наполеон реагировал на каждодневное вмешательство самого губернатора или его дежурных офицеров в быт Лонгвуда, сопровождаемое всевозможными притеснениями. Лоу неустанно подогревал усердие своих служак, внушая им, что «надзирающий офицер занимает на острове второе место после губернатора». «И эти бедняги, — читаем о них у Жильбера Мартино, — не знали ни минуты покоя, бегали, высматривали и вынюхивали, теребили садовников, китайцев и рабов, капралов и сержантов, чтобы сплести сеть для сбора и фактов, и сплетен <…>. Но Лоу не был удовлетворен их усердием и требовал от них большего воображения: им бы следовало по вечерам бродить под окнами, подслушивать, прижимаясь ухом к ставням, а еще лучше заглядывать в комнату “генерала” сквозь щели между досками. Если же его советы шокировали офицеров, он обвинял их в “чистоплюйстве” и кричал: “Я прикажу просверлить дырку в его комнате, чтобы вы могли наблюдать за ним днем и ночью!”»[1949].
Лоу въедливо, с параноидальной подозрительностью, перлюстрировал и задерживал всю переписку Наполеона, отказывался выдавать ему книги, присланные из Европы, поскольку они были адресованы «императору Наполеону». «Я такого не знаю, — ёрничал губернатор. — У меня в плену генерал Буонапарте»[1950]. С той же целью — как можно жестче изолировать «пленника» — он запретил французам общаться с жителями острова, а островитянам — с французами. «Своенравно и со злой иронией, — вспоминал Э. Лас-Каз, — губернатор сокращает зону передвижений императора, отмечает следы его шагов и заходит так далеко, что пытается регулировать содержание его бесед и характер его выражений»[1951]. «Приняты были все меры предосторожности, какие только могло изобрести человеческое остроумие, дабы устранить для Наполеона возможность всяких сношений с внешним миром», — так оценил все это В. Слоон[1952].
Сэр Хадсон не гнушался даже прикарманивать деньги, которые английское правительство отпускало на содержание «пленника Европы». Он, например, не выдавал Наполеону сукно, ссылаясь на то, что нет зеленого цвета, любимого императором. Наполеон вынужден был перелицовывать свои старые мундиры.
Но сильнее всего губернатор изводил Наполеона и его окружение назойливым соглядатайством, своими мелкими — по всякому поводу и без повода — запретами и досмотрами, он выжил с острова самых нужных императору людей, не говоря уже о загадочной трагической смерти Ф. Киприани (свидетеля позорной капитуляции Лоу перед французами на острове Капри в 1806 г.). В декабре 1816 г. вынужденно покинул остров Э. Лас-Каз — секретарь императора, автор лучших свидетельств о пребывании Наполеона на острове Святой Елены, а в августе 1818 г. был удален врач Б. О’Мира — за то, что он, по мнению губернатора, оказался «более предан Бонапарту, чем Англии»[1953]. В результате до приезда на остров в сентябре 1819 г. корсиканца Ф. Антомарки, присланного по просьбе А. — Г. Бертрана от кардинала Ж. Феша, Наполеон больше года оставался вообще без доктора (хотя уже страдал от тяжких болезней), ибо английских врачей сэр Лоу к нему не допускал.
Разумеется, Наполеон энергично протестовал против каждой из репрессивных акций губернатора. При первом же визите Лоу в Лонгвуд император заявил ему прямо в лицо: «Я знаю, что вы способны на все. Самый недостойный поступок английских министров заключается не в том, что они выслали меня сюда, а в том, что они передали меня в ваши руки. Для нас вы представляете собой наибольшее зло из всех, которыми богата эта ужасная скала. Вы являетесь позором вашей нации, и ваше имя навсегда останется пятном на ее репутации!»[1954] Сразу после этого визита Наполеон поделился с Лас-Казом своим впечатлением о губернаторе: «Рожа настоящего висельника! Он глядел на меня глазами гиены, попавшей в капкан. Вероятно, он и есть мой палач»[1955]. А своему врачу О’Мира император сказал: «На столе между нами стояла чашка кофе, и мне показалось, что Лоу отравил его своим взглядом. Я велел Маршану выплеснуть кофе в окно»[1956].
С тех пор Лоу стал еще более мстительным. «Нас уверяют, — записывал Лас-Каз в дневнике 15 ноября 1816 г., - что сэр Хадсон часто недосыпает и, вскочив с постели ночью, начинает придумывать новые планы предотвращения побега Наполеона с острова»[1957]. Полномочные же комиссары великих держав на острове не вмешивались в конфликт между губернатором и его пленником.
