Иммигрант - [36]

Расставания всегда были негативной стороной лагеря. Позже я стал понимать Сашу Электрика, и почему он сидит у себя в кабинке и ни с кем не общается. После этого разговора, Стас и Сева пробыли в лагере ещё дня два. Ранним утром я провёл ребят до железнодорожного вокзала, откуда они и уехали в Швейцарию. При выходе из вокзала, когда автоматические двери закрылись за моей спиной, я остановился на уже знакомом мне месте, вспомнив, быть может, не очень примечательную, но на мой взгляд интересную историю, произошедшую с нами тремя несколько дней назад. Прогуливаясь как-то вечером по улице Красных фонарей без копейки в кармане, мы остановились возле одного окна, в конце слабо освещённой улицы, куда обычно уже мало кто доходил. Окно было завешено шторой, свет горел очень тускло и на первый взгляд можно было подумать, что это простое окно жилого дома. В момент, когда мы прикуривали наши по пути настрелянные сигареты, дверь возле окна открылась и оттуда вышел мужчина средних лет, полного телосложения, невысокого роста.

Увидев, что мы прикуриваем, он достал сигарету, подошёл к нам и сказал:

— Dobry wieczór.

— Мы не говорим по-польски, — сказал я.

— А! Хорошо. Тогда давайте говорить по-русски, товарищи! — сказал он шутливо с польским акцентом.

В это время штора на окне распахнулась, и свет из комнаты осветил тёмную улицу. Мы все, кроме нашего нового знакомого, который, прикурив, смотрел куда-то вдаль, посмотрели в окно. Там, в красном кружевном нижнем белье и ярко-белом подстриженном под каре парике показалась женщина или бабушка, как мы её тогда назвали (при этом вызвав улыбку у нашего собеседника), которая села в плетёное кресло, вставила в длинный мундштук сигарету и закурила. Ей было, как нам тогда показалось, лет шестьдесят. Она посмотрела на нас, улыбнулась и, открыв книгу, лежавшую возле кресла на маленьком столике, принялась за чтение.

— Позвольте представиться, — сказал наш новый знакомый, — Кшиштоф.

Мы, по очереди пожимая ему руку, также представились.

— Вы, наверное, ищете работу, как и многие сейчас? — спросил он, улыбаясь.

По-русски Кшиштоф говорил сносно.

— Да! — выкрикнул несдержанно Сева, — вы можете помочь с работой? — тут же спросил он.

— Могу! — сказал Кшиштоф и, сделав глубокую затяжку, подошёл к окну, слегка потарабанив в него пальцами.

Не молодая леди закрыла книгу и посмотрела на него из-под очков, опустив голову, при этом сдержанно улыбаясь. Кшиштоф, широко улыбнувшись, послал ей воздушный поцелуй и помахал на прощанье.

— Вам в какую сторону? — спросил он нас.

— Мы просто гуляем, — ответил Стас.

— Тогда давайте просто пройдёмся, — предложил Кшиштоф, и мы пошли по направлению к центру.

По дороге он нас расспрашивал о нашем образовании и что мы умеем делать. Спрашивал, смыслим ли мы что-нибудь в строительном деле. Как потом выяснилось, у него была своя строительная фирма, которая, как сказал Кшиштоф, всегда нуждалась в рабочих. Сказал также, что особых навыков не требуется, нас на стройке со временем всему обучат. Мы, конечно же, обрадовались такому неожиданному повороту.

— Хорошо, ребята, я почти пришёл, — сказал Кшиштоф.

— У вас есть у кого-то мобильный телефон? — спросил он.

— У Роберта есть, — быстро ответил Стас, — только он у него всегда пустой, работает только на приём, — добавил он и рассмеялся.

И в самом деле, как ни парадоксально, я редко пользовался своим телефоном, так как у большинства моих знакомых телефонов ещё не было, поэтому мне не было резона его пополнять — звонить-то всё равно некому.

— Я дам вам номер своего телефона, мобильный я не помню, так как купил его недавно, а вот домашний — запишите. Позвоните мне завтра утром, но не сильно рано, — сказал Кшиштоф, улыбаясь, — я скажу вам, где мы встретимся, и покажу стройку, куда будете приходить на работу, она недалеко от меня находится, а также познакомлю с Мартином, он вам всё покажет и расскажет, — Кшиштоф похлопал стоящего рядом и неверящего своему счастью Севу по плечу.

— Dobrze? — спросил он нас.

— Конечно! — ответили мы дружно.

— Tak, i co najważniejsze (да, и самое главное)! — резко добавил Кшиштоф, — позвоните обязательно, только не слишком рано, но и не поздно, так как к обеду меня в Бельгии уже не будет, я улетаю в Тайланд на два месяца, — сказал он и расплылся в умиленной улыбке.

Попрощавшись, мы в хорошем настроении направились в лагерь. Проснувшись рано утром, позавтракав, мы решили немного прогуляться и пошли по направлению к центральному ЖД вокзалу, а оттуда уже собирались позвонить Кшиштофу, также решив, что от вокзала нам будет быстрей добраться к объекту, к тому же Кшиштоф жил неподалёку, а стройка, как он сам сказал, располагалась недалеко от его дома. Где точно находился его дом, мы не знали, помнили только место, где расстались вчера. Сева шёл и сиял от счастья, он так мечтал работать, и мечта казалась была не за горами. Стас, работать вообще не хотел, поэтому и не горел энтузиазмом. На счёт себя хочу сказать, что у меня любая работа на то время вызывала живой интерес. Во-первых, меня всегда прельщала деятельность, которую я не знал и мог бы обучиться, а во-вторых, это, конечно же, тот факт, что любая работа здесь, в Европе, кардинально отличалась от работы в любой из постсоветских стран, а самое главное, это отношение к рабочим, которое было непринуждённым и ненавязчивым, где никто не стоит над тобой и не командует, а всего лишь вежливо просит. И как я всегда говорил: «Всегда можно прийти, попробовать, и также, с такой же лёгкостью уйти».