Иммануил Кант. Критика чистого разума. Критика практического разума. Критика способности суждения (сборник) - [22]

При этом я замечу, что категории как истинные основные понятия чистого рассудка имеют свои выводные понятия. В полной системе трансцендентальной философии они не могут остаться неупомянутыми; в этом же критическом опыте я ограничусь небольшим замечанием о них.

Да будет дозволено мне эти чистые, но второстепенные понятия рассудка назвать выводными его сказуемыми (в противоположность всеобщим сказуемым). Если указаны уже первоначальные понятия, то легко присоединить к ним выводные и подчиненные и таким образом пополнить основной перечень. Но так как я имею в виду не полноту системы, а только принципы для нее, то я отлагаю этот труд для другого дела. Этой цели легко можно достигнуть, обратившись к учебникам онтологии (бытословие), и подыскать, например, к категории причинности второстепенные понятия: силы, действия, страдания, к категории общения понятия присутствия, противодействия, к категории изменяемости понятия происхождения, уничтожения, изменения и т. д. Вместе с modis чистой чувственности или в соединении одна с другою категории дают множество выводных понятий; заметить их и довести до полноты может быть весьма полезно, но для нас будет совершенно излишне.

Я намеренно опускаю определение категорий, хотя легко бы дать его. Впоследствии я сделаю анализ их в той мере, в какой он требуется учением о методе. В системе чистого разума я не мог бы уклониться от сего требования; здесь же оно отвлекало бы от главного пункта моего исследования, возбуждая сомнение и возражение; поэтому дело это можно отложить, нисколько не вредя тем главной цели. Из моих немногих слов уже видно, что полный словарь понятий со всеми нужными разъяснениями не только возможен, но и легко выполним. Отделы уже готовы; нужно только наполнить их; систематическая топика вроде моей легко может указать настоящее место каждому понятно и наметить, где место остается незанятым.

§ 11

Этот перечень категорий заслуживает внимательного размышления, которое может быть небесплодно для научной формы всех познаний разума. Что он весьма полезен для теоретической части философии и необходим для полноты плана науки во всей ее целости и математически верного разделения ее по определенному принципу, очевидно по следующим причинам: указанный перечень содержит в себе все существенные понятия рассудка, даже самую форму системы их в человеческом рассудке, следовательно, предначертывает все моменты будущей теоретической науки и даже самый их порядок, чего я уже дал образец в другом сочинении[1]; здесь я сделаю несколько замечаний.

Первое: что этот перечень, содержащий в себе четыре класса понятия рассудка, может быть разделен на два отделения, из которых первое относится к наглядному представлению (как чистому, так и опытному), второе касается бытия предметов (в отношении их друг к другу или к рассудку).

Первый класс я желал бы назвать математическим, второй – динамическим. В первом нет попарных соотношений понятий, во втором есть. Это различие должно иметь основание в природе рассудка.

Второе: во всех классах одинаковое число категорий, именно по три, что заслуживает внимания, ибо в других случаях всякое деление априори посредством понятий бывает двучленным. Притом третья категория везде состоит из соединения первой со второю.

Так, всеобщность есть множество, рассматриваемое как единство, ограничение есть реальность, соединенная с отрицанием, общение – причинность одной сущности в связи с другою, наконец, необходимость есть бытие возможное по законам рассудка. Нельзя, впрочем, думать поэтому, что третья категория есть выводное, а не основное понятие чистого рассудка. Во всяком случае соединение первой категории со второю, чтоб произвести третью, требует со своей стороны особого действия рассудка, отличного от того, которое проявляется в первой и второй. Например, понятие числа (оно относится к категории всеобщности), но образуется само собою везде, где только встречаются понятия множества и единства (например, в представлении бесконечного); или соединение понятия причины с понятием сущности еще не делает мне совершенно ясным влияние, т. е. то, каким образом одна сущность может сделаться причиной чего-нибудь в другой. Отсюда ясно, что для такого понятия требуется особое действие рассудка.

Третье: одна категория из третьего отдела, общение, не вполне, по-видимому, соответствует форме разделительного суждения.

Чтоб видеть это соответствие, нужно обратить внимание на то, что во всех разделительных суждениях мы представляем себе объем понятия и множество заключающихся под ним предметов как нечто целое, разделенное на части (на соподчиненные понятия). Они не содержатся одна в другой, но соподчинены вместе, так что определяют друг друга взаимно (если мы допустим в один член деления, то этим исключаются все прочие, и наоборот).

Точно так же мы мыслим связь вещей в целом: мы не подчиняем одну вещь как действие другой, как причине первой, но соподчиняем обе как причины, взаимно себя определяющие (например, части тела, взаимно себя притягивающие): в этом случае мы соединяем понятия совершенно иначе, чем в простом отношении причины к действию (основание к следствию), ибо здесь следствие не определяет в свою очередь основание и не составляет с ним одного целого (например, творец и мир). То же самое повторяется, когда рассудок представляет себе вещь делимою: как в разделенном понятии члены деления взаимно исключают друг друга и, однако, соединяются в одном объеме, так и части вещи представляются независимыми: каждая из них имеет свое независимое существование (как сущность), но вместе с другими связана в одном целом.