Имитаторы. Как компании заимствуют и перерабатывают чужие идеи - [9]

.

Биологам также известны выгоды имитации. Например, они считают, что способность к имитации позволила большим человекообразным обезьянам выживать в неблагоприятной среде несмотря на физические изъяны и другие недостатки. Биологические виды — за исключением человекообразных обезьян, некоторых видов обычных обезьян, дельфинов и птиц (например, попугаев), а также самого человека — способны только на простые формы имитации: мимикрию, импринтинг и подражание. Они не могут реализовать более совершенные формы, например неявную имитацию, при которой копируется поведение, не поддающееся прямому наблюдению и требующее «стимулирования» посредством таких механизмов, как оценка перспективы.

Несмотря на то что последние исследования в области нейрофизиологии доказали наличие у макак зеркальных нейронов, позволяющих осуществлять копирование сложными, мультимодальными способами, считается, что большинство животных не обладает комплексными структурами средств и целей, лежащими в основе подлинной, или полной, имитации. Многие биологи считают, что именно способность к имитации выделяет человека среди других биологических видов[50].

Новорожденные дети настолько активны в имитации, что исследователи называют их «имитационными машинами». Последние исследования показали, что младенцы скорее не учатся имитации, а учатся посредством имитации, начиная познание методом проб и ошибок еще до рождения. После рождения они копируют выражение лица и звуки, а также моторику тех, кто о них заботится. Через шесть недель после рождения они уже способны на отложенную имитацию, т. е. они могут повторить действия, совершенные двадцать четыре часа назад. В три месяца первоначальная форма имитации младенцев сменяется более зрелой формой, включающей способность различать значение и степень значимости копируемого объекта.

Когда дети подрастают, имитация становится более сложной. Люди продолжают применять ее на протяжении всей жизни, наблюдая друг за другом в поисках ответов на вопрос, как вести себя в различных ситуациях. Неудивительно, что люди более склонны имитировать те действия, которые могут привести к положительным результатам. Сегодня это признают и экономисты[51].

Решение проблемы соответствия

Почему люди обладают способностью анализировать и синтезировать сложные типы поведения, необходимой для полной имитации? Она появляется благодаря мощным когнитивным и перцептивным способностям человека. От степени развития когнитивных способностей зависят объем имитационной деятельности и точность имитации.

В свою очередь, когнитивные способности необходимы для идентификации и решения проблемы соответствия, которую многие исследователи считают главной загадкой имитации. Дело в том, что визуальная система (наблюдение за действием) и моторная система (выполнение нового действия) имеют разные параметры кодирования, и задача заключается в том, чтобы преобразовать модель в копию, которая даст тот же самый полезный результат, который дает исходная модель. Ее решение требует нескольких этапов, от получения информации до понимания и преобразования в копию, обладающую узнаваемыми свойствами.

Для решения проблемы соответствия в реальности недостаточно просто «разобрать и собрать» элементы двух систем (модели и копии). Скорее, как и со всеми подобными трансформациями, нужно сохранить и при необходимости переосмыслить глубинные, а не буквальные значения. В свою очередь, такое переосмысление требует отличного понимания соответствующих условий внешней среды и ментальных моделей[52].

От инстинкта к интеллекту: новое определение имитации

Платон критиковал художников за то, что они способны повторить лишь «обличье» и поэтому далеки от истины. Он презрительно сравнивал художника с плотником, потому что художник находится в два раза дальше от оригинала. Платон считал, что искусство подражания является извращенной, замещающей деятельностью и им занимаются те, кто «не способен быть». Подобно ему, в прежние времена искусствоведы называли имитацию «механической и репродуктивной». Однако со временем они увидели, что имитация представляет собой нечто большее, чем просто копирование. Так возник более сложный и системный взгляд на имитацию, различающий различные ее формы. В их число входят подобие как полная идентичность, которой фактически невозможно достичь, подражание или аналог, о котором судят путем сопоставления с моделью, и представление, в котором нет ни идентичности, ни сопоставимости, но которое служит «символом и напоминанием о том, что оно представляет»[53].

Историки также начинали с негативной оценки имитации, однако со временем увидели, что она является творческой и интеллектуальной деятельностью и тесно связана со своим предполагаемым антагонистом — инновацией. Как писал Артур Чайлд, все, что копирует историк, находится «не перед ним», поэтому, «имитируя, он должен одновременно и творить»[54]. Сегодня историки считают свою деятельность «повествовательным толкованием», которое «излагает результаты исследования как ход событий, имитирующий их фактическое развитие». Результатом является так называемая «история как имитация» и лежащие в ее основе важнейшие исторические теории, включая эстетику, материальную культуру и научно-технический прогресс. Эти теории рассматривают имитацию и инновацию как слитые воедино, а не отдельные, противопоставленные друг другу виды деятельности