Имитация любви - [79]

— Но как же наши генетические карты? — спохватилась я. — В них должно быть четко видно, в каком близком родстве с лирианцами, пусть и красноволосыми, мы состоим.

— Неужели ты думаешь, что у героя Союза не было возможности подделать карты? К тому же, Володя выбрал удачное время, чтобы спрятать вас: на Горунд как раз хлынули потоки беженцев, которых проверяли не так тщательно, как обычно.

Я вспомнила, как много проверок прошла после того, как Ли Малейв заметил мою психическую устойчивость. Генетические проверки тоже были. В чем же дело? Как же центавриане не увидели странность в моих генах? Кто мог снова прикрыть меня?

— Кто-то все еще покрывает нас, — проговорила я. — Кто-то, у кого есть полномочия. Иначе нас бы уже давно раскусили.

Лирианец не то, чтобы смутился, но явно почувствовал себя неловко.

— Скажите прямо, просветленный.

— Ты не задумывалась, почему твоя мать не любила центавриан?

— У мамы был влиятельный поклонник? — предположила я. — Центаврианин, военный?

— Да.

— Он ее принуждал?

— Нет. Почему ты решила, что он ее принуждал к чему-то?

— Потому что центы так упрямы, что их ухаживания не иначе, как принуждением, не назвать.

Лирианец нахмурился, и я осознала, что ляпнула лишнее. Увы, сказанного не вернуть.

— Я чрезвычайно обеспокоен. Кто-то из старших принуждает тебя к чему-то плохому?

— Я учусь в Военной академии – меня сто раз на дню к чему-то принуждают. Не переживайте, просветленный. Я настолько проблемный человек, что выбрать меня любовным объектом может только сумасшедший, — я развела руками, показывая – ну посмотрите на меня, кто на такое польстится?

Судя по мине лирианца, он уверен, что на меня многие могут польститься.

— Береги себя, Нина, — медленно выговорил он. — Прошу тебя, береги себя.

— В академии нас как раз учат себя беречь.

— Поэтому я был рад, когда ты поступила.

— Так что с маминым поклонником?

— Он был из тех, кто проверял беженцев. Вызвал Вику на разговор и объяснил, что товарищ Ветров и его дети похожи на представителей одной воинственной расы. Вике пришлось рассказать ему все. Центаврианин пообещал помочь и объяснил, как скрывать вас от проверок. Конечно, у него был личный интерес – Вика была прелестной женщиной.

— Все-таки он принудил маму, — сказала я горько.

— Он за ней ухаживал. Заботился. Делал все то, чего не делал твой отец.

«Мама учила меня не доверять старшим. В итоге у меня, как и у нее, центаврианский любовник. Яблочко от яблони…»

--- А откуда вы все это знаете? — насторожилась я. --- Да еще и в таких подробностях...

— Я был единственным другом Володи на Горунде, да и Вика доверяла только мне. С кем ей было делиться переживаниями, воспоминаниями, как не со мной?

— Назовите имя ее поклонника.

— Имени она не называла.

Я коснулась своего лба рукой. Он был горячим. Приду домой – высплюсь.

— Что вы знаете о способностях красноволосых?

— То же, что и ты – ничего. Ни у твоего отца не было выявлено необычных способностей, ни у твоих братьев. Да и в тебе нет ничего такого, что можно было бы назвать наследием красноволосых. За исключением психической устойчивости, — наставник печально на меня посмотрел. — Агапий должен был разговаривать со мной об этом, когда ему исполнится сорок пять. А вместо него за ответами пришла ты. Тебе теперь решать, рассказывать ли обо всем братьям, или нет.

— А вы что посоветуете, просветленный?

— Молчать. Неведение – лучшая защита.

Я решила так же. Если расскажу братьям правду, они начнут в себе копаться, и при виде центавриан будут нервничать, тем самым себя выдавая. А пока они уверены, что являются обычными землянами – к ним не подкопаться. И, прежде чем что-то рассказывать, нужно сначала все узнать о нашем генетическом наследии.

Надеюсь, Ли тоже что-нибудь раскопает.

Когда я вернулась, Агап не стал меня поддевать, хотя обычно он всегда дразнил нас с Кешей, когда мы возвращались из Дома Жизни. Потянувшись и сделав вид, что после якобы медитации меня клонит в сон, я улыбнулась туманно брату, его рыжей даме сердца, и поднялась к себе.

Улыбки как не бывало.

«Притворяться и лгать входит в привычку», — отметила я и посмотрела на свое отражение в зеркале. То, что показало отражение, мне не понравилось. Как можно спокойно жить, постоянно что-то скрывая? В комнате снова открылось окно, поэтому, несмотря на климат-контроль, было душновато.

Я закрыла окно и обратилась к Анне, чтобы та изменила температуру в комнате. И, дав задание системе, поежилась от крайне неприятного чувства. Знала ли мама, что управляющей системе дома отец «дал имя» своей первой жены? Не насмешкой ли это было с его стороны?

Чем больше узнаешь, тем гаже становится на душе. «Бабушка» моя – убийца и слуга рептилоидов, отец был черствым воякой, мама страдала на чужой планете, растила не своих сыновей, терпела холодность отца и была вынуждена встречаться с неким центом.

Сон, наконец, начал меня одолевать. Я разделась и легла на кровать, ощущая, как в комнате становится прохладнее.

«А все-таки… Что же делать? Может, лучше все рассказать братьям, чтобы окончательно не запутаться? — подумала я, и сразу же себя одернула: — Для начала нужно узнать, передались ли нам какие-то способности красноволосых, и только потом принимать решение».