Иметь все - [20]

Обе подруги взглянули на Джинни, которая потягивала свою «Деву Марию». Джинни предстояло вечером возвращаться на машине домой в Суссекс.

«Боже, кто же может пить «Кровавую Мери» без водки?» – подумала Мел. Джинни, разумеется, могла все. Еще в университете она была заводилой.

Джинни откинула назад прядь своих прямых волос и поиграла с сережкой. В местах вроде этого она чувствовала себя не в своей тарелке. Она потратила кучу времени на выбор платья для сегодняшнего вечера и в попытке выглядеть Работающей Женщиной остановилась на единственном костюме из своего гардероба. Однако, как только вошла сюда, ей сразу же дали понять, что она вовсе не принадлежит к этому миру. Здесь все были в черном, и юбки у всех были на три дюйма выше колен, а не до середины икр, как у нее. Эта публика скорее умрет, чем пренебрежительно отзовется о дамском парикмахере Джованни из Восточного Гринстеда. Джинни чувствовала себя так, словно распорядитель повесил ей табличку, вроде тех, что вешают на конференциях: «ДЖИННИ УОКЕР, ДОМАШНЯЯ ХОЗЯЙКА».

– Привет, девочки. Кого-нибудь ждем?

Занятые обсуждением того, следовало или не следовало Лиз давать это интервью, они не заметили ее появления. Но все остальные в клубе заметили. Мел увидела, что сидящие за столиками подталкивают друг друга локтями и шепчут что-то, прикрывшись ладошкой. Нравилось это Лиз или нет, но она стала знаменитостью дня.

– Ага, – съязвила Мел, протягивая ей бокал заказанного Бритт шампанского, – ждем слезливого телевизионного магната. И как это тебя угораздило? Начиталась «Воган»?

– Дай мне перевести дух, пожалуйста, Мел. Я уже по горло сыта тем, что наговорил мне Конрад.

– А это было для тебя неожиданностью, да? – Мел подвинулась на низком диванчике, освобождая место для Лиз. – Я думаю, он вряд ли был обрадован, ведь правда?

– Я сделала это не для Конрада, – устало сказала Лиз. Она хотела поговорить о чем-нибудь другом, но всюду, где она оказывалась, люди ни о чем другом говорить не желали.

– Так почему ты сделала это? – спросила Бритт стараясь за небрежностью в голосе скрыть свое негодование. На самом деле она была возмущена поступком Лиз. Как это было похоже на нее – получить место, за которое другие выцарапали бы сопернику глаза, и не ценить этого хотя бы настолько, чтобы держать язык за зубами.

Сколько Бритт знала Лиз, той все доставалось легко: частная школа, каникулы за границей, машина, даже Дэвид, первый студент курса. Ей не приходилось бороться за все, как Бритт. И все же именно Лиз пригласила ее, выпускницу простой школы, в свой маленький аристократический кружок в колледже. Бритт так никогда и не поняла, почему Лиз так поступила. Но и сейчас она сознавала, что Лиз сделала ей одолжение. А людей, делающих ей одолжение, Бритт ненавидела.

Лиз закусила удила:

– Я сделала это для себя. Мне осточертело притворяться, что это не стоит мне никаких усилий, вот и все. Осточертело весь день принимать ответственные решения после бессонной ночи из-за расстройства желудка у ребенка. Осточертело, когда от тебя ждут, что ты оставишь детей дома, захлопнешь за собой дверь и даже подумать о них не посмеешь. – Она обвиняюще смотрела на Мел: – Ты знаешь, что я прочла в твоем чертовом журнале? Статью о возвращении женщины на работу после рождения ребенка, в которой ей советуют никогда не упоминать о своих детях, потому что мужчины о детях не говорят, и красить ногти красным лаком, потому что так она будет меньше похожа на мать!

Мел явно чувствовала себя неловко:

– А тебе не кажется, что ты немного переборщила со всем этим? Многие женщины с детьми работают. Фактически большинство читательниц «Фемины» – работающие матери.

– Но разве ты говоришь им правду? Ведь у тебя даже нет детей, Мел, а Оливия – так та предпочитает кошек. Но ты все же навязываешь всем этот образ женщины: с «Уоллстрит джорнел» в одной руке и с ребенком в другой, женщины, которая заткнула всех за пояс на заседании правления и успела домой, чтобы искупать детей. Я говорю тебе, Мел, что это чушь!

Мел в смущении поглядывала вокруг и потягивала «Маргариту». На этот раз она не бросилась на защиту своего журнала. Оливия Макиван, основатель «Фемины» и с недавнего времени ее издатель, только что открыла для себя Семью, и теперь ни один номер журнала не обходился без фотографий счастливых карапузов, ползающих вокруг своих влиятельных мамаш. Оливия решила, что дети придают мамам то качество, которое рекламодатели называют «сексуальностью». Иными словами, поднимают тираж так же, как снимки принцессы Дианы или автомобилей, разыгрываемых в качестве приза.

Так случилось, что статья о матерях на высоких должностях оказалась на редакторском столе Мел как раз перед тем, как она отправилась в «Гручо». И ни одна из этих матерей не скулила, как Лиз.

– Я думаю, что решение очевидно, – Бритт допила остатки шампанского и побарабанила пальцами по пустому бокалу. – Если у тебя карьера, то у тебя не будет детей. Это просто.

– Просто для тебя, – вспыхнула Лиз. Деланное равнодушие Бритт начинало действовать ей на нервы. – Ты детей не хочешь.

– Ради Бога, Бритт, – вмешалась Мел, – так делало предыдущее поколение женщин. Мы считали, что мы другие. Мы верили в то, что можно Иметь Все, ты помнишь?